К вопросу о трагедии 2-ой ударной армии

Немецкое командование, оценив обстановку, подтянув свежие силы, перешло в наступление с целью перекрыть коридор у Мясного Бора и тем самым окружить 2-ю ударную армию. За три дня кровопролитных боёв кольцо было замкнуто. Бои за коридор велись с переменным успехом, коридор то прорывался от 800 метров до 2,5 километров, то вновь немцы его перекрывали. В этот период прекратилась коммуникационная связь армии, перестали поступать боеприпасы, продовольствие, невозможно было переправлять раненых, отсутствовал фураж, топливо, и ситуация только ухудшалась.

«Фюрер требует, — писал начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Ф. Гальдер, — за несколько дней до начала провести авиационную подготовку (бомбардировку складов в лесах бомбами сверхтяжелого калибра). Завершив прорыв на Волхове, не следует тратить силы на то, чтобы уничтожить противника. Если мы сбросим его в болото, это обречёт его на смерть». Эта запись сделана 2 марта 1942 года после совещания у Гитлера. Таким образом получается, что 2-я ударная армия была окружена ещё 1 марта, а не в середине марта, как утверждают наши источники.

Тем временем положение 2-й ударной армии становилось действительно катастрофическим. Дороги окончательно раскисли: было сплошное месиво, а та, что вела во 2-ю ударную армию перехватывалась противником. Но командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков «лихо» докладывал в Ставку, что «во 2-ю ударную армию пошли транспорты с продовольствием, боеприпасами и фуражом», это можно прочитать в его мемуарах.

Анализируя сложившуюся обстановку на Ленинградском и Волховском фронтах, Сталин принимает решение о замене командующих фронтов.

9 марта из Москвы в Малую Вишеру прилетели К.Е. Ворошилов, Г.М. Маленков, замнаркома обороны по авиации генерал-лейтенант А.А. Новиков для оказания помощи Волховскому фронту с воздуха и генерал – лейтенант А.А. Власов, назначенный заместителем командующего Волховским фронтом.

В середине марта весна резко вступила в свои права – потеплело. Дороги, проложенные через болота, представляли торфяную жижу. Даже бойцы, носившие снаряды на передовую, с трудом проходили. 19 марта случилось то, что и должно было случиться — коридор у Мясного Бора оказался закрытым.

20 марта генерал-лейтенант Власов вылетел во вторую ударную армию для организации наступления. На этот раз оно планировалось на 3 апреля в тридцати километрах южнее Любани в направлении населенного пункта Апраксин Двор. Армия прилагала нечеловеческие усилия по взятию этого населённого пункта, но взять его не удалось. После этой неудачи Военный совет фронта направляет специальную комиссию во главе с генералом Власовым. «Трое суток, — вспоминал начальник артиллерии второй ударной армии полковник Г.Е. Дегтярев, — члены комиссии беседовали с командирами всех рангов, с политработниками, с бойцами. От меня потребовали письменное объяснение: почему артиллерия недостаточно надежно подавляла огневые средства противника…» Затем был зачитан акт комиссии, и к вечеру она отбыла. Власов остался.

«Всё! – мрачно сказал Клыков. «…» Предчувствие его не обмануло. Несколько дней спустя он был смещён с поста командующего 2-й ударной армии». Н.К. Клыков болел, его вывезли самолётом.

Почему остался Власов? 16 апреля состоялся телефонный разговор командующего фронтом К.А. Мерецкова с членами Военного совета 2-й ударной армии И.В. Зуевым и А.А. Власовым.

Разговор шёл о назначении нового командующего. Власов предложил назначить на эту должность начальника штаба полковника П.С. Виноградова, предложение было отклонено. Бригадный комиссар И.В. Зуев высказался о целесообразности назначить на эту должность генерал-лейтенанта Власова. Мерецков, уточнив у Власова согласия, закончил словами: «Хорошо, после нашего разговора последует приказ». Приказа не последовало, процедура назначения предусматривает присутствие представителя Ставки. Мерецков об этом знал. Власов остался заместителем командующего фронтом.

Была начата подготовка ещё одного наступления на Любань, на этот раз силами 6-го гвардейского стрелкового корпуса, который начали формировать на базе выведенной в резерв фронта 4-й гвардейской стрелковой дивизии (без одного стрелкового полка). По живой силе и вооружению корпус должен был стать главной силой фронта.

Выполнив задачу по устранению главного конкурента в командовании фронтом в лице А.А. Власова, Мерецков стал просить Ставку отвести 2-ю ударную армию из болот на плацдарм к Волхову и не заметил, как блистательную штабную операцию провёл генерал М.С. Хозин. Он и раньше неоднократно в разговорах по прямому проводу с ответственными лицами Ставки высказывал претензии по поводу того, «что операция по снятию блокады с Ленинграда между Ленинградским и Волховским фронтами идёт несогласованно…», и просил, чтобы Ставка более централизованно руководила Ленинградским и Волховским фронтами. 21 апреля 1942 года М.С. Хозин был приглашён в Ставку, где после доклада в присутствии членов ГКО Сталин в целях лучшего взаимодействия войск решил объединить Ленинградский и Волховский фронты в единый фронт. 23 апреля Волховский фронт преобразовали в оперативную группу войск Волховского направления Ленинградского фронта. К.А. Мерецкова отправили командовать 33-й армией — это было понижение. Решение о ликвидации Волховского фронта оказалось ошибочным, а для 2-й ударной армии роковым.

Генерал Хозин вылетел в Малую Вишеру: «Изучив обстановку, Военный совет фронта доложил И.В. Сталину, что пока мы не освободили Спасскую Полисть, пока не будут восстановлены коммуникации 2-й УА, всякое развитие её операции на Любань будет сдерживаться оглядкой на узкий проход между Спасской Полистью и Мясным Бором». О каком развитии операции могла идти речь, когда положение 2-й ударной армии с каждым днём становилось всё хуже и хуже. В стрелковых полках насчитывалось по тридцать – сорок голодных, разутых (люди ходили в опорках и в стоптанных валенках), завшивевших бойцов, жующих осиновую кору.

С таким трудом построенная от Мясного Бора до Финёва Луга узкоколейная дорога, длиной 500 метров, была полностью уничтожена немецкой авиацией, тысячи раненых были не вывезены. Согласно донесению начальника санитарного управления 2-й ударной армии К.К. Боборыкина, пока дорога действовала, вывезли восемь тысяч человек.

13 мая член Военного совета 2-й ударной армии И.В. Зуев вылетел в Малую Вишеру к генералу Хозину, доложил о безвыходном положении армии и вернулся с приказом об отводе войск к Мясному Бору.

Массовый отход войск начался 24 мая. Части последовательно снимались со своих позиций и двигались к Новой Керести, далее к деревням Кречно и Мясной Бор.

В своих воспоминаниях начальник тыла 2-й ударной армии полковник Кресик рассказал об этом так: «Личный состав был измотан, выталкивая на себе материальную часть из болот к узкоколейке и лежневой дороге. До этого на протяжении полутора месяцев армия находилась на голодном пайке. Никаких запасов боеприпасов и продовольствия в армии не имелось, так как подвоза не было из-за отсутствия горючего…

На 30 мая на территории, занимаемой армией, находилось на платформах и в вагонах 1500 раненых, а 4500 человек гражданского населения в лесу в ожидании эвакуации».

30 мая немцы вновь закрыли выход к Мясному Бору. «Закрыт коридор «Эрика»», — записал в своём дневнике генерал Ф. Гальдер.

6 июня М.С. Хозин наконец-то правдиво доложил в Ставку, что 2-я УА окружена. Ставка немедленно сместила его с должности.

8 июня был восстановлен Волховский фронт, а К.А. Мерецков в его командовании. Военный совет армии принял решение, во что бы то ни стало прорвать вражеское кольцо и выйти из окружения: вооружившись, с наступлением темноты начать прорыв и закрепиться в горловине, чтобы дать возможность вывести части прикрытия.

В группу прорыва на участках 382, 305 и 19-й гвардейской стрелковых дивизий влился и Военный совет армии… Руководство частями прикрытия было возложено на заместителя командующего армией генерал-майора П.Ф. Алферьева, который 24 июня с 19.00 из отходящих частей (327-й, 267-й сд, 23-й осбр и частично 19-й гвардейской сд) организовал оборону на восточном берегу реки Грушица, обеспечив действие остальных частей в восточном направлении. Имущество, техника, документы вооружение были уничтожены 24-го июня. В тот же день около полуночи части 382-й стрелковой дивизии начали наступление на восток, севернее узкоколейной железной дороги. По ней двигались и другие подразделения под сильным минометным и ружейно-пулемётным огнём противника. Огневые точки не были подавлены. Наступающие части и комначсостав несли значительные потери.

В период с 20-го по 29-е июня из окружения вышло ходячих раненых около четырёх тысяч человек. Из боевых частей — около двух с половиной тысяч. В окружении осталось порядка 32-х тысяч бойцов. На 20 июня армия имела приблизительно 40 тысяч человек.

25 июня в девять тридцать утра немцы окончательно захлопнули все щели в кольце, и в этот день из окружения не вышел ни один человек. Десятки тысяч солдат, командиров и штаб 2-й ударной остались на крохотном (два на два километра) пятачке у Новой Керести. Почти никому из штаба не удалось выйти из окружения. Однако согласно сводке Генерального штаба, составленной на основе доклада К.А. Мерецкова, «25 июня к 3 часам 15 минутам согласованным ударом 2-й и 59 армий оборона противника в коридоре противника была сломлена, и с 1 часа 00 минут начался выход частей 2-й армии». Это был настоящий обман, ни какого прорыва не было. Только 28 июня за ночь из 2-й УА вышло всего шесть человек — вот и весь выход армии!

Военный совет постоянно информировал штаб фонта о бедственном положении армии, а донесение от 21 июня, которое генерал Власов послал в штаб Волховского фронта, было последним. В нем говорилось: «Войска три недели получают по 50 г. сухарей. Последние три дня продовольствия совсем не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены, наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет». Мерецкову не удалось организовать штурмовую группу такой силы, которая могла бы проломить немецкую оборону, увы, такой силы у командования Волховского фронта не было.

28-го июня Гитлеру доложили о победном завершении Волховского сражения. В донесении сообщалось о 32759 советских солдат, взятых в плен. Среди них оказались и тысячи раненых, и 793 медработника из 831 во главе с начсанаркомом врачом первого ранга К.К. Боборыкиным, которые не бросили своих пациентов.

О судьбе штаба 2-й ударной армии долго не было сведений. Полковник Кресик доложил, что видел командующего 24 июня на КП 57-й бригады в километре южнее Дровянного Поля: в три часа ночи Власов отдал приказ выводить первый эшелон армии на участке 382-й дивизии для следования в прорыв. После закрытия горловины за командованием был послан партизанский отряд Косицина. Отряд попал в засаду и погиб еще при приземлении.

Уже позднее, 23 июля, партизаны Лужского отряда обнаружили у болота Веретинский Мох начальника связи 2-й ударной армии генерал-майора А.В Афанасьева с четырьмя бойцами. Генерал сообщил, что в ночь на второе июня он находился в числе ста двадцати штабистов на КП 46-й дивизии. Семьдесят человек во главе с И.В Зуевым скрывались на реке Полисть. Афанасьев с Власовым, Виноградовым, генерал-майором М.А. Белишевым пошли левее, чтобы перейти реку Кересть у отметки 31.8. Последний раз Афанасьев видел Власова 11 июля по дороге на Подберезье. С ним находились начштаба полковник Виноградов, два политрука, два красноармейца и повариха Мария Воронова.

С этого момента все сведения о Власове надолго пропали. Была дана команда — найти штаб 2-й УА и самого Власова. Известно, что все попытки ничего не дали. В начале 20-х чисел июля над болотом, где скрывались остатки окруженцев, пролетел самолёт и сбросил листовки с фотографией плененного Власова. Подпись под фотографией гласила: «Русские! Ваш командующий добровольно сдался в плен. Ваше положение безвыходно. Сдавайтесь!» Сдался генерал-лейтенант А.А. Власов 12 июля 1942 года немецкому патрулю в деревне Туховежи.

И.И. Калабин, находившийся после выхода из окружения в госпитале в Боровичах, запомнил, как в конце июля 1942 года на политинформации им объявили, что командующий 2-ударной армии Власов сдался в плен вместе с армией. Ложь оказалась живучей, просуществовав четыре десятилетия после окончания войны. Хотелось бы спросить у людей с фабриковавших эту ложь, какую армию сдал Власов? Мария Воронова да он — вот и вся армия.

За взаимодействие фронтов отвечает вышестоящее командование, оно в этот период войны было еще слабым, надежное взаимодействие было достигнуто только во втором периоде Великой Отечественной войны. Генеральный штаб не прогнозировал, какие силы могут быть привлечены противником, почему операция идёт не по плану, да и командующие фронтов, боясь за своё благополучие, давали неверные данные. Всё это и привело к трагическим последствиям 54-й Ленинградского фронта и 2-й ударной Волховского фронта армий, хотя 54-я и не была окружена, но ведь она тоже не выполнила поставленной задачи, а потери были немалые.

То, что разведка не давала командованию фронта данных о передвижении сил противника, стало одной из причин, которые отрицательно повлияли на ход боевых действий Волховского фронта. А противник по мере наступления советских войск постоянно наращивал противодействующие им силы. Так, если на 1 января 1942 года на волховском рубеже, перед войсками Волховского фронта оборонялись 126, 215, 61 пехотные дивизии, 250 (испанская) дивизия, 20 моторизованная и 8-я танковая, то на 23 февраля 1942 года — 126, 254, 255, 61, 215, 21 и 11 пехотные и 250-я (испанская) дивизии, 285-я охранная полицейская дивизия СС, 20-я моторизированная, 8-я и 59-я танковые дивизии, две пехотные бригады, легионы «Фландрия» и «Нидерланды», латышские и эстонские батальоны. Весь период боевых действий со стороны противника участвовало четырнадцать пехотных дивизий, две танковые, две моторизованные, полицейская бригада СС, парашютно-десантный полк, а это около 250-и тысяч войск, ещё необходимо учесть полное превосходство в воздухе.

Историческую истину всегда необходимо рассматривать как патриотическое движение молодежи. Первые шаги были сделаны студентами из Казанского университета имени земляка-поэта Героя Советского Союза, лауреата Ленинской премии Мусы Джалиля, оставившего знаменитые Моабитские тетради, написанные в застенках и переданные после войны в Союз писателей СССР и в Казань. Муса воевал в составе 2-УА, в газете «Отвага».

Сначала ставилась задача отыскать следы типографии армейской газеты и найти какие-то вещественные доказательства. Сейчас в Государственном музее Татарстана находятся сейф, пишущая машинка, шрифты, рация, телефон и патефон, принадлежавшие редакции, экземпляры газет, личные вещи погибших офицеров и многое другое.

Первые же поисковые экспедиции обнаружили ужасающую картину. В конце 40-х годов Новгородский путевой обходчик Николай Иванович Орлов однажды сбился с дороги и попал в лес. Тропинка сохранилась со времен войны и проходила от деревни Теремец-Курляндский прямо в Долину Смерти. Идя по ней, он наткнулся на блиндажи. В них лежали гранаты и патроны. Случайно вышел на минное поле. Осторожно прошел между минами, — их хорошо было видно, поскольку они закладывались в снег, — и вышел на нейтральную полосу, от которой и начиналась Долина Смерти. То, что он там увидел, поразило и осталось в памяти навсегда.

У дороги лежал сбитый самолет У-2 и рядом останки двух летчиц. Документов у них не оказалось. Обмундирование было цело, целы были и волосы. Вокруг самолета лежали останки сотен погибших. Все было перемешано: каски, подсумки, ботинки, ремни. Н. И. Орлов там нашел сотни солдатских медальонов, привлек к поиску писателя С. С. Смирнова, создал отряд «Сокол». После смерти Орлова (1980 г) по его тропам повел сын Валерий. Ежегодно поисковые отряды из Татарстана стали проводить поиски и захоронения советских солдат, найденных под Мясным Бором. На базе экспедиции Казанского университета в 1986 была создана Новгородская поисковая экспедиция «Долина». По данным молодежного объединения «Отечество» татарскими поисковыми отрядами найдено и захоронено 3118 человек, найдено около двух сотен медальонов, 128 имен установлено. Благородную и такую необходимую работу проводят и сегодня. Поисковая экспедиция «Долина» памяти Н.И. Орлова, в которой принимают участие около двух тысяч поисковиков в составе 122 отрядов Новгородской области, только за 2019 и 2020 годы нашла и захоронила с воинскими почестями останки 2761 погибшего бойца.

Сегодня мы читаем много монографий и исторической литературы. Стремление к сенсации, повышенный интерес к имени Власова, снятый гриф «совершенно секретно» на многих документах способствуют подчас еще большей неразберихе. Строятся версии одна нелепее другой. Но, пожалуй, чистыми родниками в этом потоке можно считать документы и дневники очевидцев тех далеких и суровых годов. Именно таким документом сегодня считается дневник ответственного секретаря армейской газеты «Отвага» Виктора Александровича Кузнецова. Дневник Кузнецова – правдивый рассказ о друзьях – соратниках, среди которых Муса Джалиль, Всеволод Багрицкий, скульптор Евгений Вучетич. Ценность этих документов неоценима, там есть заметки М. Джалиля, рисунки Вучетича.

Первой попыткой реабилитировать доброе имя 2-й ударной армии был выпуск книги «Вторая ударная в битве за Ленинград» в 1983 году. Но книга была выпущена малым тиражом, и ее мало кто увидел. В 90-х годах Виктор Александрович еще раз убедился, что люди должны знать всю правду о 2-й ударной армии, так с издателями Книги Памяти Татарстана вышла книга «Моя книга памяти» — дневник тиражом в пять тысяч экземпляров. Сколько убедительной правды в этих немудреных записках и в комментариях к ним, это как подлинная истина в последней инстанции. Эти документы, обнаруженные в болотах под Новгородом, в секретных архивах, еще раз заставляют задуматься о трагедии и подвиге тех, на кого долгие годы пала зловещая тень предательства генерала Власова.

Вот записи из дневника В.А. Кузнецова, не вошедшие в книгу: «22 июня 1942 г. В 92-й СД (командир Ларичев, затем Жильцов за время зимних операций из 15 000 рядовых остался один. Остальные убиты, ранены, умерли от ран. Эта дивизия не исключение. Так дорого стоила нам территория, которую мы сейчас оставляем».

А вот последняя ночь на 25 июня. Остатки 2-й ударной армии рванулись в прорыв.

«Лежим, прижатые к земле. Идём на Мясной Бор. Тысячи. Стадо. Железный поток. Четверть двенадцатого. Это, видимо, последняя моя запись на земле. Слева немцы, немцы. Бьют из автоматов, пулеметов».

Кузнецов зафиксировал, что из 30 членов редакции газеты «Отвага» из окружения вышли только 7.

Могли ли мы победить в этой операции? Пожалуй, нет. Вот почему. В этот период наша армия была еще не готова воевать с таким серьезным противником — армией профессионалов. В её действиях все было расписано: кому, когда и что делать. Потеря в бою отдельных бойцов не останавливала и не путала общего строя. Они знали, что есть службы, которые подберут и окажут помощь. Сделают всё, как записано в инструкции. За выполнением служебных обязанностей осуществлялся строгий контроль. Если военнослужащий не выполнял их, его ждал суровый и беспощадный суд. Эсэсовские отряды осуществляли свои функции до последнего часа существования фашистской системы.

Армия воспитывалась в духе решительных наступательных действий по принципу хорошо отлаженного механизма. Широко использовалась внезапность и стремительность. Казалось, что нет силы, которая остановила бы её. За первые три недели войны почти сто дивизий первого эшелона Красной Армии было выведено из строя. Причина — мы просто были не готовы к войне, и дело не в личностях. Сегодня некоторые писатели и журналисты пытаются обвинить руководство страны и армии в том, что они, якобы, не оценили опасности со стороны Германии и не приняли соответствующих мер.

Так распорядилась история. Ещё в 1939 году мы имели армию около 800 тыс. человек, это был год ввода всеобщей воинской обязанности. Чтобы иметь армию в пять миллионов человек, надо иметь в запасе как минимум четыре года, при этом ежегодный призыв должен быть 1,0 – 1,2 млн. человек. В 1941 году мы достигли этой цифры за счет скрытой мобилизации резерва, но времени на подготовку личного состава уже не было. Не успели подготовить командные кадры, технику и оружие. Нам не хватило двух лет. Все это сказывалось в войсках. Недостатки компенсировались высоким моральным духом личного состава.

Вот одна выдержка из книги К.А. Мерецкова «На службе народу» о состоянии наших войск перед началом операции: «Наши войска уступали врагу в техническом отношении вообще. Немецкие соединения и части по сравнению с нашими имели больше автоматического оружия, автомобилей, средств механизации строительства оборонительных сооружений и дорог, лучше были обеспечены средствами связи и сигнализации. Войска передвигались исключительно в пешем строю. Артиллерия была исключительно на конной тяге. В силу этого подвижность войск была крайне медленной».

Из всего сказанного с полным основанием можно утверждать, что, несмотря на временные неудачи, территориальные потери, наши войска сорвали фашистам все планы и замыслы. В нашу Великую Победу достойный вклад внесли воины Волховского фронта, в том числе 2-й ударной армии. Велики были их потери, но они были не напрасны. В упорной и кровопролитной битве была сохранена честь и независимость нашей Родины.