Главный хранитель

То, что представлено в выставочных залах, — лишь малая толика занесенных в инвентарные книги единиц хранения. Чего в них только не встретишь: иконы, старинные утварь и одежда, копии редких произведений искусства и, конечно же, уникальные материалы археологических экспедиций, которые прежде всего и составляют славу староладожского музея. Многие из экспонатов лично Игнатенко и добывались – особенно, если заглянуть в самое начало книг с описями староладожских драгоценностей.

Для посетителей музей в Старой Ладоге открыл двери в 1971 году. Но прежде чем наступила торжественная минута, потребовалось два года очень напряженной работы. Собственно, и без объявления Ладога с незапамятных времен признавалась своего рода музеем под открытым небом. Гений поколений проявил себя здесь необычайно ярко. Древние памятники архитектуры и живописи – красноречивое тому подтверждение. Многое, чем, говоря вслед за летописцем, «преисполнена земля русская», нашло отражение в здешней истории. А потому идея создания в Старой Ладоге музея всегда была привлекательна. Однако дальше каких-то временных экспозиций дело не шло, хотя земля и объявлялась заповедной. Одно время новгородские музеи ведали ее богатствами. Какое-то – заповедник был причислен к Ленинградскому Государственному университету, который имел здесь прекрасные возможности для проведения археологических раскопок. Областной отдел архитектуры брал его под свой патронаж. Как богатая падчерица, Старая Ладога переходила из рук в руки, но отсутствие средств не позволяло серьезно заняться организацией музея. Для археологов здесь всегда была работа. 11 сезонов «копал» только известный ученый Равдоникас. Находками экспедиций, уникальными нередко, по своему усмотрению распоряжался Институт материальной культуры АН СССР. После обработки они передавались в музеи Ленинграда, Москвы или же просто оседали в фондах института.

Поэтому когда учителя истории Староладожской школы В.Ф. Игнатенко призвали возрождать музей, первое, что сделал Виктор Федорович, — провел разведку, где, какими материалами можно воспользоваться. Чем-то поделились Эрмитаж и Институт материальной культуры, что-то во временное пользование передали другие ленинградские музеи. Но что самое главное – идея создания своего музея вдохновила жителей Старой Ладоги. Обнаруживая в сундуках или на чердаках старинные вещи, выкапывая на приусадебных участках монеты или малознакомые предметы, несли в будущий музей. Покупать-то и сейчас не всегда удается, а тогда даже думать об этом не приходилось. Поэтому, как ни прискорбно, но нередко очень ценные вещи «уплывали» на сторону, желающих купить их по дешевке всегда находилось много – художники, коллекционеры.

Судьба к заповеднику никогда не была особо благосклонна: что щадило время – окончательно разрушали люди. Например, мало кто знает, что кирпич колоколен, которые разбирались в конце 50-х, пошел на строительство скотных дворов в Мякинкино и Балковой Горе. С позволения Ленинградского областного управления памятников в порядке шефской помощи колхозу «Красный партизан» его перекупил Новоладожский судоремонтный завод. Документы с подтверждением государственного вандализма Игнатенко обнаружил, составляя историю музея в Старой Ладоге. Труд этот, к сожалению, пока не тиражирован, но возможно, появится в одном из ладожских сборников.

В нем Виктор Федорович скрупулезно отразил не только документы, которые с начала века имели отношение к созданию заповедника, он постарался, чтобы забытым не осталось ни одно имя. Может, известному ученому реставратору А.Н. Овчинникову, копировавшему фрески храма Георгия для русского музея, и не столь это важно. А вот потомкам ладожан, активно участвовавших в сборе материалов, приведении их в надлежащий вид, наверное, это будет интересно. Виктор Федорович во всем старается быть точен. Не может не поблагодарить людей, которые трудились для истории, внося в нее свою лепту. Кто бывал в церкви Дмитрия Солунского, где размещается экспозиция, посвященная этнографии южного Приладожья, конечно же, обращал внимание на ткацкий станок. В будущий музей принесли его разрозненные части. Николай Григорьевич Букин, работавший тогда сторожем, собирая стан, подключил к делу и жену: Наталья Степановна выткала на нем почти метр ткани.

Особенно много сил уходило у Игнатенко на всякого рода хозяйственные хлопоты. Одних только дров сколько надо было добыть и переколоть, чтобы обеспечить теплом первое появившееся в распоряжении музея помещение – дом купца Смоленкова. Когда появились сотрудники – сначала В.П. Петренко, потом З.Д. Бессарабова, стало возможно хоть как-то распределять обязанности. Транспорта, разумеется, не было. Из дальних деревень музейщики тащили всякую всячину — где на попутках, где на общественном транспорте, а то и прямо на собственном горбу. Любое начинание сопряжено с массой препятствий. Отсутствовали не только средства и транспорт – не было элементарного опыта музейной работы. Если заглянуть в книгу поступления экспонатов, можно убедиться, насколько интенсивно велась поисковая и собирательская работа. Еще до прихода в музей Игнатенко приезжал в Старую Ладогу сотрудник музея этнографии народов СССР Л.С. Смусин. Смусинские описи этнографических материалов положили начало формированию фондов Староладожского музея.

Только спустя год можно было говорить о размещении музейных экспозиций. К этому времени в Старой Ладоге после длительного перерыва вновь приступили к работе реставраторы. Проект художественного оформления составил большой знаток этого дела А.Г. Скрябин. Естественно, что жизнь в него вносила свои поправки, порой не самые радующие. Немалой была помощь со стороны управления культуры, но основная, особенно черновая работа ложилась на плечи директора и сотрудников. Так что двенадцать ступеней Воротной башни, на которых однажды сфотографировался Виктор Федорович, знакомы ему до боли в пятках и руках. Сколько ведер песка перетаскали наверх, сколько камней-валунов подняли на брезенте, оформляя диораму «Стоянка первобытных людей» для экспозиции «Древняя Ладога»!

Не обходилось и без курьезов. Вот только один. Летом 1971 года фигуры первобытных людей для диорамы были готовы, предстояло перевезти их из Ленинграда. Выполнены они из папье-маше, так что, не дай бог, случится дождь. К счастью, обошлось без него. Перевозили на открытой машине вместе со всем необходимым антуражем. Ветром брезент развевало – пешеходы, пассажиры проезжавшего мимо транспорта с недоумением рассматривали необычный груз: фигуры людей огромных размеров. «Первобытные» — все пять – были благополучно доставлены в Ладогу и временно помещены в дом Смоленкова.

- Кто-то из нас, — вспоминает Виктор Федорович, — кажется, Петренко, назвал эти фигуры «федями». Мы часто пугали ими наших друзей, вызывая потом безудержный смех. А на следующий день после доставки ко мне прибежала перепуганная Наталья Степановна Зимичева, уборщица, и с ужасом сообщила, что «кто-то голый забрался в музей…».

И смешное, и грустное было за время подготовки музея к открытию. И конечно же, в череде лет Игнатенко 15 июля 1971 года – день особый. Это было его личное торжество и всех, кто вместе с ним участвовал в создании Староладожского музея.

Сегодня Старая Ладога привлекает к себе множество людей – не только ученых. Едут, чтобы взглянуть на начало российских начал. Экскурсии ведутся не только на русском – на английском, французском, шведском языках. Высокий научный потенциал позволяет музею участвовать в международных выставках, проводить научные конференции, по материалам которых издаются сборники. Среди авторов опубликованных материалов часто рядом с именами известных ученых и имена сотрудников музея-заповедника.

Ладога, несмотря на пристальное к себе внимание, еще так мало изучена. Каждый сезон приносит какие-то новые открытия. И еще не одному поколению ученых предстоит поломать перья и копья, добираясь до истины того или другого исторического временного отрезка. Да не каждому Ладога и открывает свои тайны. Даже тем, кто самозабвенно влюблен в эту древнюю землю, гоняться за ними приходится, как за рюриковыми сокровищами: поманят и исчезнут.

На материалах, которые накопились за тридцать лет у Виктора Федоровича, вполне можно было бы защитить не одну диссертацию. Предметом его исследований чаще становились события, происходившие на грани столетий, прошлого и нынешнего, начала уходящего века, советский период. На многие вопросы он нашел ответы. Ладога охотно делилась с ним своими тайнами. А вот один вопрос, на который многие считают, что знают ответ, для него лично так и остается открытым: где же наши истоки? Поэтому не удивляйтесь, если, заговорив о предстоящем 1250-летии, к которому активно готовятся, услышите наивно-хитрое от Игнатенко: «Что – тогда сюда кто-то из космоса прилетел?» История не знает безвременья, за небрежность наказывает. Значит, историк должен быть точен.

…Что касается совпадений, то у Игнатенко их немало – не только должности, которую занимает в заповеднике последние годы. Места – с которым он органично слился. Совпадение со многими людьми, с которыми сводила его жизнь. Не каждый встречает Новый год как свой личный день рождения. Виктор Федорович вступает в него «совершеннолетним». И как бы ни сложилась судьба дальше, титул главного хранителя Ладоги никто не сможет у него оспорить. Это награда земли, которой он честно служил и, можно быть уверенным, еще немало для неё сделает.

Г. Стерликова, 2000 год