Знаменосец Победы

О водружении знамени Победы над рейхстагом, а точнее штурмового знамени Победы, много писали средства массовой информации. Но, к сожалению, история эта до сих пор имеет неприглядный вид. Помните знаменитую черномырдинскую фразу: «Хотели как лучше, а получилось как всегда»? Похоже, это уже определенная закономерность, которая лишний раз подтверждает, что опыт истории нас ничему не учит, ведь ещё в Библии сказано: «Нет ничего тайного, что не стало бы явным».

…Главное Политическое Управление армии оказалось тем главным звеном, в действиях которого усматривается желание похоронить отдельные моменты штурма рейхстага в первые дни мая 1945 года. Причина в том, что события далеких дней 1945 года имеют особый символический смысл. Сошлись интересы как лично самого Сталина, так и участников штурма и водружения этих знамен – солдат и офицеров различных воинских подразделений, боровшихся и за Звезды Героев, и за приоритет своих частей.

Накануне штурма рейхстага войскам объявили приказ командира 3-й Ударной армии В.И. Кузнецова, в котором были такие слова: «…командир части, подразделение которой водрузит флаг над зданием рейхстага, будет представлен к званию Героя Советского Союза». Солдаты, прошедшие долгий путь войны до Берлина, прекрасно понимали цену этого приказа.

Из воспоминаний лейтенанта С.Е. Сорокина – командира взвода разведки 674-го полка 150-й стрелковой дивизии: «30 апреля 1945 года, перед штурмом рейхстага меня, командира взвода разведки, вызвал подполковник Плеходанов, вручил мне флаг и поставил задачу – водрузить этот флаг на здание рейхстага, по которому уже велась мощная артиллерийская подготовка.

Собрал взвод. Изложена поставленная задача. Нести флаг я поручил самому ловкому и храброму бойцу взвода разведчику Григорию Булатову. Подан сигнал атаки, со всех сторон к рейхстагу устремились солдаты штурмовых подразделений. Мы также выскочили из подвала дома Гиммлера и под яростным огнем гитлеровцев бросились к рейхстагу. Развевающийся в руках Булатова флаг воодушевил бойцов, к нам присоединились другие подразделения. На бегу узнаю лейтенанта Кашкарбаева, дальше двигаемся вместе. Замечаем пролом в стене рейхстага, очевидно, от попадания тяжелого снаряда. Через этот проем ворвались в рейхстаг.

Внутри темнота, дым, языки огня и вспышки автоматов. Солдаты бьют по вспышкам, мы устремились наверх. Лестницы разрушены. Преодолеваем их, подсаживая друг друга. Пробились на крышу. На ней рвутся снаряды, трещат автоматные очереди фашистов. Видим: на купол не взобраться. Решаем укрепить флаг на конной статуе, благо древко флага удачно закрепилось в стремени статуи. «Салютовать» пришлось очередями по шмыгающим по чердакам фашистам. Бой в рейхстаге кипел.

Я горжусь тем, что мне, впервые встретившему врага у стен Москвы, под городом Истра, довелось закончить свой боевой путь штурмом рейхстага и водружением на нем первого советского флага».

Эти воспоминания были напечатаны 8 мая 1977 года в газете МАИ «Пропеллер». Эти воспоминания мною специально поставлены впереди хроники штурма рейхстага, чтобы читателю было понятно, кто же первым оказался на крыше рейхстага.

Итак, Берлин. Полдень 30 апреля 1945 года. С утра идет штурм рейхстага подразделениями 79-го корпуса: 150-й и 171-й стрелковыми дивизиями. «Главный удар по рейхстагу дивизия (150-я) готовилась нанести двумя батальонами полка Плеходанова (674-й стрелковый полк) – комбаты Давыдов и Логвиненко – и двумя батальонами полка Зинченко (756-й стрелковый полк) – комбаты Неустроев и Клименков, который должен был наступать слева в направлении главного входа в рейхстаг. Боевой порядок строился в два эшелона. К часу дня подразделения должны были занять исходное положение перед рвом строившегося метро шириной 6 метров и заполненного водой. Начало артподготовки запланировано на 13 часов 30 апреля. Кроме этих двух стрелковых полков 150-й стрелковой дивизии и 380-го стрелкового полка 171-й стрелковой дивизии, в штурме рейхстага принимал участие ещё целый ряд различных воинских подразделений.

Из воспоминаний ветерана Слободского фанерного комбината Д.М. Целищева, 1929 года рождения, работавшего вместе с Григорием Булатовым: «Григорий рассказывал, что «перед штурмом, перед броском к рейхстагу, нам дали выпить водки. Грохот артиллерийской канонады, пороховая гарь, дым и копоть пожаров, пыль от разрушенных зданий, крики раненых, тела убитых – весь этот земной ад нам надо было пройти. До рейхстага было 150-200 метров. В 13-00 наша артиллерия открыла огонь, а потом в атаку пошли штурмовые подразделения. Мы тоже ринулись вперёд, но дорогу преградил ров, заполненный водой. Брюховецкий и Сорокин прикрыли нас огнем, и мы — кто вплавь, а я по металлическим трубам – переправились через ров, смяли огневые точки и ворвались в здание. Помню, прежде чем проскочить в него, пустили туда гранату. Залегли. Как только дым и пыль рассеялись, устремились на верхние этажи здания. Схватки с немцами шли на всех этажах и лестничных клетках…

Наконец мы выбрались сквозь снарядную пробоину на фронтон и здесь на какой-то скульптурной группе, потом мы узнали, Вильгельма-1, водрузили своё победное знамя. Увидев его, наши бойцы, прижатые кинжальным огнем к площади, поднялись в атаку».

Конечно, Г. Булатов упростил, всё было значительно сложнее, ведь кругом властвовала смерть, так как всё пространство простреливалось и с ближних, и дальних позиций. Но именно это штурмовое полковое знамя Победы, сшитое вручную из двух частей трофейного красного тика от разорванной наперницы, было установлено над главным входом в рейхстаг, на его фронтоне, рядовым разведчиком 674-го стрелкового полка Григорием Булатовым и старшим сержантом Виктором Провоторовым.

Подполковник А.Д. Плеходанов, командир 674-го стрелкового полка, сообщил о водружении штурмового знамени полка командиру дивизии генерал-майору В. Шатилову, тот доложил по инстанции выше. Именно в это время, в 14 часов 25 минут, оно и было передано маршалом Г.К. Жуковым, командующим 1-м Белорусским фронтом, И.В. Сталину и объявлено всему миру. Естественно, когда Г.К. Жуков получил эту информацию, он не замедлил уточнить, кто конкретно и из какого воинского подразделения. Несомненно, тогда он и узнал, что это были рядовой разведчик Григорий Булатов из группы лейтенанта Семена Сорокина 674-го стрелкового полка под командованием подполковника А.Д. Плеходанова.

Красное знамя реяло над рейхстагом, но первый этаж и подвалы здания находились в руках гитлеровцев. Основные части штурмовых подразделений смогли ворваться туда только после очередного артобстрела, начавшегося в 21 час 30 минут. Сигналом к очередному штурму являлись взметнувшиеся в 22-00 зеленые ракеты. Группа капитана В. Макова установила своё штурмовое знамя Победы в 22 час. 40 мин. на той же самой скульптурной композиции, закрепив его в короне богини Победы. Примерно через 2-3 часа появилось и третье знамя Победы, установленное группой майора М. Бондаря (40-я истребительная противотанковая артбригада) возле правой ноги бронзового коня.

Бой за рейхстаг шёл всю ночь. В начале 3-го часа ночи 1мая своё знамя с главного входа внесли Егоров и Кантария. Этот момент был подробно описан участником тех событий майор-инженером Михаилом Петровичем Мининым, знаменосцем из группы капитана Макова, в журнале «Семья и школа» №5 за 1990 год. «Пуля, как потом установили врачи, прошла навылет в одном сантиметре от сердца, пробив партийный билет и колодку медали «За отвагу». Но герой не покинул боя. Загитову оказали первую медицинскую помощь, но он категорически отказался идти в полковую санчасть и ещё трижды поднимался на чердак для охранения водруженного нами знамени. Подступы к нему и лестницу мы по очереди охраняли до 5 часов утра 1 мая 1945 года. В течение этого времени поддерживали устойчивую связь с командиром группы, который вместе с радистами находился в одной из комнат на первом этаже рейхстага и участвовал в отражении нескольких контратак противника.

Уже перевалило за полночь, когда в рейхстаг прибыл командир 756-го стрелкового полка полковник Ф.М. Зинченко. Он вошел в здание в сопровождении большой группы автоматчиков и сразу же обратился к капитану С.А. Неустроеву с вопросом: «Где находятся знаменосцы со знаменем №5?» Товарищ Неустроев совершенно ничего не знал о наличии в полку знамени и сообщил, что на рейхстаге уже водружено много Красных знамен от разных частей и подразделений. Присутствовавшие при этом разговоре солдаты и сержанты сказали, что полковые разведчики со своим знаменем ещё сидят в бункере возле министерства внутренних дел. Ф. М. Зинченко приказал немедленно их привести в рейхстаг, а сам тотчас же удалился обратно в «дом Гиммлера». Всё это происходило в присутствии нашего Саши Лисименко.

В начале третьего часа ночи 1 мая 1945 года, когда я и Лисименко спустились вниз для очередной связи с командиром группы капитаном Маковым, мы увидели, как с главного входа внесли внутрь здания знамя №5. Впереди шел лейтенант А.П. Берест, одетый в короткую кожаную куртку, а за ним знаменосцы М. Егоров и М. Кантария и два автоматчика. С зачехленным знаменем они прошли в глубь коронационного зала. Дальнейшие их действия мне неизвестны, но достоверно знаю, что до 5 часов 1мая 1945 года М. Егорова и М. Кантария не было на крыше рейхстага возле скульптурной группы и на ведущей туда лестнице, которую мы контролировали».

Во вторник, 1 мая 1945 года, вышла газета 150-й стрелковой дивизии «Воин Родины» №60 с заметкой «Знамя над рейхстагом водружено», однако ни одной фамилии знаменосцев не было названо. Так Главным Политическим Управлением армии был запущен механизм фальсификации.

Второго мая, когда рейхстаг уже был полностью очищен от гитлеровцев, днём Егорову и Кантария было приказано установить другое знамя, в отличие от предыдущего, более значительных размеров, но уже на разбитый купол рейхстага, на самую его высокую точку. Третьего мая, когда поверженный рейхстаг посетил маршал Г.К. Жуков, он приказал запечатлеть у стен рейхстага всех знаменосцев в несколько рядов. В первом ряду, в центре съемки, по указанию Г.К. Жукова размещена группа лейтенанта Семена Сорокина с Григорием Булатовым на переднем плане. Рядом с ним слева – Виктор Провоторов.

После такого внимания к группе разведчиков 674-го стрелкового полка и конкретно рядовому Григорию Булатову маршал Г.К. Жуков подарил солдату свою фотографию с дарственной надписью. Егоров и Кантария, на глазах сотен бойцов, отказались сниматься в кадрах кинохроники со знаменем Победы перед поверженным рейхстагом, несмотря на все уговоры Романа Кармена. Вспоминая об этом спустя много лет, Семен Сорокин в своём интервью привёл слова, сказанные М. Егоровыми и М. Кантария в адрес их группы: «Вы водрузили свой флаг первыми, вы и участвуйте».

Другого человека, кто мог тогда иметь смелость, вопреки планам ГлавПура, для исторической фотосъемки поставить на передний план молодого рядового разведчика Григория Булатова, а не М. Егорова и М. Кантария, просто не было в Берлине. Понимая, что в сложившейся ситуации необходимо искать варианты компромисса, «фальсификаторы» предлагают в исторических кадрах сниматься группе Семена Сорокина, но с учётом, что знаменосец Григорий Булатов должен нести то знамя, которое установили Егоров и Кантария. Возникает вопрос: «Есть ли разница между установкой знамени №5 на рейхстаге Егоровым и Кантария утром 1 мая, когда бой уже закончился, и установкой знамени №5 при съёмках кинохроники 3 мая?» Ответ на этот вопрос дают строки из письма капитана С. Неустроева своему бывшему замполиту Бересту: «… М. Егоров и М. Кантария под твоим руководством закрепили Красное Знамя на крыше, когда бой за рейхстаг уже закончился. Ведь это истина». Разницы в риске нет, поскольку он отсутствовал в обоих случаях. Но М. Егорова и М. Кантария за это дважды наградили орденами Красного Знамени, Ленина и Золотыми Звездами. А Г. Булатов остался «за кадром». Вот и получается этакий «замес» из правды и кривды в этой исторической кинохронике. Пятого мая 1945 года в газете «Комсомольская правда» в статье корреспондента А. Андреева «Покорители Берлина» в последний раз (затем было 20- летнее молчание) были публикованы слова правды о знаменосце из Кировской области: «Тогда маленький, курносый, молоденький солдат, пришедший в Берлин из Кировской области, как кошка, вскарабкался на крышу рейхстага и сделал то, к чему стремились тысячи его товарищей».

Как известно, 24 июня 1945 года в Москве был проведен военный парад Победы. Главное Политическое Управление планировало пронести по Красной площади то знамя, что установили над рейхстагом Егоров и Кантария. Для этой цели капитаны С. Неустроев и К. Самсонов, знаменщик старший сержант Сьянов, Егоров и Кантария были откомандированы в Москву вместе с этим знаменем. Вместе с ними были командированы и другие отличившиеся воины, в том числе и Григорий Булатов.

На репетиции парада, когда Г.К. Жуков увидел совершенно другую группу знаменосцев и другое знамя (о котором был наслышан, как ему придавали вид полотнища, прошедшего бой), он решительно распорядился через посланного им полковника: «…знамя завтра на парад не выставлять. Вам, товарищ капитан, надлежит сейчас же на моей машине отправиться в музей Вооруженных Сил и передать туда знамя… Парад будете смотреть в качестве гостя». Такое решение маршала Жукова пополнило количество его недоброжелателей. И они, конечно, в дальнейшем отыгрались на судьбе полководца. А знамени Победы 24 июня 1945 года на параде не было, и об этом А. Кочуков написал в 1998 году в статье «Знамя Победы», которая вышла в газете «Красная звезда»: «Даже в самых обстоятельных репортажах о параде Победы, опубликованных в газетах в июне 1945 года, упоминаний о знамени Победы нет». Но благодаря средствам массовой информации был запущен миф о том, что знамя Победы реяло над этим парадом Победы. И в результате десятки лет люди писали, читали и говорили о том, чего не было…

Дальнейшая судьба героя нашего повествования трагична, но это уже другой рассказ...