Волховская земля

Начало в №№ 39-41

Столбово. Февраль 1617 года

Недолго царствовал в Москве Василий Шуйский. Поляки взяли его в плен и содержали в замке подальше от российской столицы. Вскоре к низложенному царю, чтоб ему нескучно было, привезли ростовского митрополита Филарета, провозглашённого «тушинскими ворами» патриархом, известного миру под именем Федора Никитича Романова. Не знал бывший царь, что ведёт политические беседы с отцом будущего царя Российского государства Михаила Романова. А поговорить было о чём. Поляки терзали страну, провозгласили её царём своего королевича Владислава IV Сигизмундовича Ваза. С севера напирали шведы, захватывая город за городом, волость за волостью, лишая государство выхода к Балтийскому морю. Не раз Филарет упрекал князя Василия за то, что тот понадеялся на шведскую помощь и пустил их отряды в пределы державы, рассчитывая, что новые друзья помогут в борьбе с поляками.

Но дело обернулось иначе. Подписав тяжёлые условия договора со шведским королём Карлом IX, Шуйский тем самым открыл северные ворота государства. В 1609 году шведский отряд под командованием генерала Якова Делагарди выступал на стороне российского войска, а потом, когда в московской казне не оказалось денег, повернул пушки против вчерашних союзников. И получилось, что вместо одного врага Россия стала иметь двух.

Шведы не теряли времени даром. Они быстро заняли земли, расположенные вдоль Невы, Карельского перешейка и южного побережья Финского залива. В 1611 году флаг шведской короны с золотыми львами стал развеваться над Новгородом. Вот что писали новгородцы в Москву: «Честные жители и святые божьи церкви от немецких ратных людей разорены и разграблены, святые иконы порублены, расколоты и похищены, многие мощи из гробов выметаны и поруганы, колокола из многих монастырей и церквей, городской большой наряд и всякий вывезен в Свейское государство…». Захватчики убивали, грабили, жгли города и деревни.

Ладога тоже оказалась в руках у шведов…

Начало XVII века вошло в историю России под названием Смутного времени. Со смертью сына Ивана Грозного – Феодора Иоанновича по прозвищу Блаженный — прекратил своё существование род Рюриковичей. Затем последовали неожиданная смерть безродного царя Бориса Годунова, поход на Москву вместе с поляками Лжедмитрия-I, Семибоярщина, набеги крымских татар, восстание Ивана Болотникова, новые самозванцы… Межцарствие и гражданская война ослабили государство.

На Земском соборе в 1613 году на русский престол был избран несовершеннолетний Михаил Романов. Но Василий Шуйский об этом не узнал. К этому времени он умер в плену. А отец Михаила Филарет вернулся под царский скипетр сына, стал патриархом и фактически правителем России.

В 1613 году появился новый король и в Швеции. После смерти Карла IX престол занял видный в будущем полководец Густав Адольф. Он решил воспользоваться неразберихой в русских землях, и в 1614 году сам появился под Гдовом. Осенью он захватил город. Король намеревался продолжить военные действия с целью захватить Псков, чтобы принудить московское правительство к выгодному для себя миру.

Замечательный русский историк С.М. Соловьёв так написал о намерениях Густава Адольфа: «Король действительно желал этого мира, не видя никакой выгоды для Швеции завоевания в России и даже удерживать все уже сделанные завоевания: так он не желал удерживать Новгород, нерасположение жителей которого к шведскому подданству он хорошо знал».

«Этот гордый народ, — писал Густав Адольф о русских, — имеет закоренелую ненависть ко всем чуждым народам». Делагарди получил от него приказание: в случае нужды, если русские будут осиливать, бросить Новгород, разоривши его.

Причины, побудившие шведское правительство к миру с Москвой, высказаны в письме канцлера Оксенштирна: «… Из соседей наших большая часть – открытые враги, остальные – неверные друзья, много у нас долгов, денег мало, но время войны поправиться нам нельзя. По моему мнению, надо стараться всеми силами, чтобы заключить мир, дружбу и союз с Москвой на выгодных условиях. Москву должно привлекать к миру частию словами и письмами, частию побуждать её оружием, сколько хватит у нас на это казны». Так действительно поступал Густав Адольф.

30 июня 1615 года шведский король осадил Псков. Но псковичи решили не сдаваться и достойно встретили врага. Густав Адольф слал письма в Москву с предложением мира и послал своих воинов штурмовать крепостные стены Пскова.

Москва тоже была заинтересована в мире, чтобы освободить свои силы для борьбы с надменными поляками. В роли посредника на переговорах между Россией и Швецией выступила Англия. А представлял её известный в Москве купец Джон Мерик. Заинтересованы в мире были и голландские купцы, которые теряли большие деньги из-за продолжавшихся военных действий и невозможности свободной торговли. Решено было обсудить вопрос о мире на встрече уполномоченных. Шведскую сторону представляли Клос Флеминг, Генрих Горн, Яков Делагарди и Монс Мертензон. Русскими представителями были Данила Мезецкий и Алексей Зюзин. Первая встреча прошла 4 января 1616 года в селе Дедерине под Старой Руссой, где жил английский посредник. Приехали на неё и голландские послы, которые торопили конфликтующие стороны быстрее заключить «вечный» мир и освободить водные пути для свободной торговли. Переговоры начались очень напряжённо. Русские стали пенять Делагарди за его измену в сражении под Клушиным, а тот в свою очередь обвинил московских представителей в несоблюдении условий договора.

После взаимных обвинений начался, наконец, разговор по существу вопроса. Русские потребовали от шведов вернуть захваченные города, открыть выход к Неве. Ругань пошла отчаянная. Посредники еле успевали вставлять слова, чтобы как-то сгладить возникавшие конфликтные ситуации. После споров договорились заключить перемирие, что и было сделано 22 февраля. Договорились, что следующая встреча произойдёт в мае между Тихвином и Ладогой. Так обыкновенная русская деревня Столбово (ныне Хваловское сельское поселение Волховского района – ред.) стала центром международных переговоров.

Шведские послы расположились в Ладоге. Сюда приехал и английский посредник Джон Мерик. По официальной версии, русские послы жили в Тихвине. Это маловероятно, так как почти всё время у них уходило бы на дорогу – от Тихвина до Столбово, считай, сто вёрст. Поэтому есть версия, и очень правдоподобная, что посолы царя Михаила жили в специально построенном для этой цели Даниловом острожке в восемнадцати километрах от Ладоги.

Шведов не устраивал предлагаемый русской стороной раздел. Они претендовали на всю Неву и не хотели уступать. Русские требовали возвращения земель вокруг Невы и свободного выхода в Балтийское море. Переговоры затягивались. Царь Михаил настаивал, чтобы переговоры продолжались во что бы то ни стало. Их срыв означал возобновление военных действий и отвлечение русских сил от борьбы с поляками. Своим послам он писал: «С шведскими послами никак низачем не разрывать, ссылайтесь с ними тайно, царским жалованьем их обнадёживайте, сулите и дайте что-нибудь, чтобы они доброхотали, делайте не мешкая, для литовского дела и для истомы ратных людей, ни под каким видом не разорвите». Наконец и Мерик стал предлагать шведам вернуть русским Новгород, Старую Руссу, Порхов, Гдов, Ладогу с уездом, Сумерскую волость. У шведов оставались Иван-город, Ям, Копорье, Орешек со всем уездом. К тому же русские должны были заплатить шведам 20 тысяч рублей серебром.

Казалось, договорились обо всём. Но русским было очень обидно отдавать свои исконные земли, а также приобретённые в упорной борьбе за выход к Балтийскому морю.

В декабре переговоры продолжились в Столбово. На втором совещании 7 января 1617 года русские потребовали возвращения Ливонии, заявляя, что «она за нами от прародителей государей наших, от государя Георгия Ярослава Владимировича, который построил Юрье Ливонский в своё время».

А шведы на это ответили с насмешкой: «Ливонских городов вам за государем своим не видать, что ушей ваших».

Издевательства шведов во время этих долгих переговоров показывали, что никакого значения московским угрозам они не придавали.

27 февраля договор, который вошёл в историю как Столбовский мир, был подписан. Изматывающая обе стороны война закончена. Шведы обязались через две недели после утверждения договора великими послами отдать Новгород, Старую Руссу, Порхов и их уездами, и Сумерскую волость, а через три недели должна быть очищена Ладога с уездом. Гдов с уездом и людьми оставался у Швеции до тех пор, пока договор не будет утверждён королевской клятвой и царский крестным целованием и не будут уложены межи. Двадцать тысяч рублей «деньгами готовыми, добрыми, безобманными, серебряными, новгородскими» дол­жен был передать шведскому королю Джон Мерик.

Пушки, воинский запас, колокола и всё другое, что было вывезено из русских городов, взятых королём до 20 ноября 1616 года, оставалось за шведами. Но то, что находилось в городах, возвращённых царю, оставалось за русскими.

Две недели после утверждения Столбовского мира давалось монахам, дворянам и посадским людям с жёнами, домочадцами на то, чтобы выйти с земель, отошедших у шведам. Но попам и «пашенным людям» наказывалось жить под Свейской короной. Московский государь Михаил Фёдорович отказывался от всякого права на Лифляндскую землю и Корелу. Все пленные с обеих сторон освобождались на границе без всякого выкупа.

Предусматривалось и возобновление торговля между двумя станами. Шведские купцы получали свои прежние дворы в Новгороде, Москве и Пскове. Русским же отдавался их двор в Колывани, а также предоставлялись дворы в Стокгольме и Выборге.

Послам разрешалось вольно ездить через территорию государств. И ещё одно условие было записано в договоре. Его нельзя было назвать секретным пунктом, он для России он значил много: ни одна из сторон не должна помогать польскому королю Сигизмунду и его сыну Владиславу и «другим не умышлять и не подыскивать». Правда, одно очень важное обстоятельство раздражало шведских послов во время подписания Столбовского мира. Московские представители ни за что не соглашались вставить в договор ручательство «за наследников царя и будущих царей» в вовсе не желали обещать, что эти «будущие цари» будут обязаны соблюдать условия Столбовского мира. Напротив, в Москве не скрывали, что считают этот договор несправедливым и грубым насилием над Россией. ..

Для размежевания границ полагалось съехаться к 1 июня «межевальным» послам между Орешком и Ладогой на устье реки Лавуи (современное название Лава) и между Корельским уездом Соломенского погоста и Новгородским уездом Олонецкого погоста у Ладожского озера.

14 марта великие послы Мезецкий и Зюзин вошли в Новгород с чудотворной иконой Богородицы.

Царь Михаил щедро наградил послов. Князю Мезецкому дал боярство. Зюзину было пожаловано окольничество из дворян. А Джону Мерику «цепь золотую с парсуной (портретом) царского величества, ковш с каменьем, платно персидское, шёлк лазорев да червчат с золотом на соболях, образцы низаны жемчугом с каменьями, шапку лисью чёрную, кусок атласу, камку, пять сороков соболей, пять тысяч белки».

26 августа 1617 года шведский король Густав Адольф торжественно поздравили собравшийся в Стокгольме рикстаг с победоносным для Швеции мирным договором, подписанным в Столбово. Он был очень доволен. «Итак, я надеюсь на бога, что и русское войско также…не перепрыгнет и не перескочит через этот ручей». Король шутил, подразумевая под ручьём Ладожское озеро и Балтийское море. Правда, в своей речи он все завоёванные земли называл старыми новгородскими названиями.

России нужна была передышка, чтобы разобраться с польскими делами. А шведам нужен был мир, чтобы…

Самое интересное было топом. В 1618 году в Европе заполыхала Тридцатилетняя война. Сжигая города, убивая и калеча людей в непрерывных сражениях, европейские державы стали выяснять, кто будет диктовать условия и управлять всем «христианским миром». С одной стороны оказались Испания, Австрия, католические князья Германии, Польско-Литовское государство. С другой – Франция, Швеция, Голландия. Эту коалицию поддерживала своим золотом Англия. Россия тоже не осталась в стороне. Она боролась с поляками, а значит, была… в одном лагере со шведами. Так вчерашние враги стали союзниками. Нигде любопытный читатель не найдёт свидетельств, что русские ратные люди сражались у Белой Горы в Чехии или на полях Германии. Ни один русский полк не покинул пределы родины. Но всё-таки Россия сражалась, и довольно успешно… руками шведов. Чтобы досадить католикам, которые не раз пытались прийти на Русь с крестом и мечом, а значит и полякам, Россия стала продавать Швеции зерно по самым дешёвым ценам. Шведский солдат, громя противника на полях Западной Европы, в свободное от сражений время ел русский хлеб.

Русское зерно грузили на ладьи в Новгороде, спускали по Волхову до Ладоги, здесь перегружали на морские корабли и везли в Швецию. Когда королю Густаву Адольфу приходилось туго, русские посылали ему не только хлеб. Историки установили, что вместе с зерном шли к Стокгольму корабли с чугуном для выплавки пушечных ядер, железом для производства оружия. И Густав Адольф отрабатывал эти поставки победами над чванливыми католиками.

Волей обстоятельств Швеция на какое-то время стала заклятым другом России.

Но русские не оставляли надежды вернуть захваченные шведами земли. И при первом же удобном случае начали военные действия. Уже при царе Алексее Михайловиче, отце Петра Великого, в 1656 году русские войска, воспользовавшись сложившейся в Европе политической ситуацией, нарушили Столбовский мир и осадили Ригу. Попытки вернуть Ливонию и другие земли, которые отошли к Швеции после продолжительных переговоров в Столбово, окончились неудачей. После непродолжительных военных действий, завершившихся «вничью», русские отошли к старым границам.

В Европе знали, что в Москве очень болезненно переживали и вспоминали тяжелые условия Столбовского мира. Через восемьдесят лет то, что не могли сделать цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович, блестяще удалось Петру Великому. Внук первого царя династии Романовых разгромил шведов и вернул России выход к Балтийскому морю.

Именно в то героическое время на карте Южного Приладожья появился новый город со старым названием Ладога.

Казнить, не миловать…

1718 год начался с потрясений в царской семье. Заподозрив измену, Пётр с помощью доверенного человека графа П.А. Толстого выманил из-за границы своего бежавшего сына.

31 января началось знаменитое следствие по делу царевича Алексея.

4 февраля царевич получил от царствующего отца «вопросные пункты», на которые ему предстояло ответить в письменной форме. Четыре дня спустя царский сын собственноручно, отвечая на четвёртый «вопросный пункт»: «Будучи в побеге, имел ли от кого из России письма или словесный приказ прямо, или посторонним образом, или через иныя руки, и через кого – также хотя и не из России, а о здешних делах , которые тебе и мне касаются» — ответил совершенно откровенно, что слышал, будто в армии, которая находится в Мекленбургской земле, а именно в гвардии, «где большая часть шляхты, чтоб государя убить, а царицу с сыном сослать, где ныне старая царица, а её взять в Москву и сына её, который пропал без вести, сыскать, посадить на престол».

Эти слова требуют пояснения. В 1716-1717 годах в германском Мекленбурге находилось около 16 тысяч русских войск, что вызвало недовольство как местного дворянства, так и некоторых европейских стран, опасавшихся «завоевательных планов» России и Германии. В европейских газетах появилось сообщение о том, что в русском корпусе назревает бунт, гвардейцы намереваются устроить покушение на Петра Первого и посадить на престол Алексея. То есть, убив царя Петра, бунтовщики намереваются свергнуть с престола жену государя Екатерину Алексеевну и её сына Петра Петровича, отправить их в монастырь в Суздаль, а царицу Евдокию – первую жену царя, постриженную в монахини, вернуть из Суздаля в Москву, чтобы она правила вместе с сыном.

Царевича Алексея а армии считали пропавшим без вести. Он колесил по Европе, прячась от гнева своего отца, боялся возвращаться в Россию. Конечно, никакого заговора в русском корпусе, который был направлен в Германию для войны против шведов, не было. Среди некоторых недовольных офицеров из родовитых семей ходили разные слухи, их нередко распространяли сами немцы.

Западные страны опасались усиления России, появления её войск в Европе и старались любыми путями отвлечь внимание Петра. Его размолвка с сыном, беспокойство за будущее России, своих реформ, проблемы престолонаследия были теми «болевыми точками», которые заставили царя бросить все государственные дела и заняться делами семейными.

Слухи были опасными во всех отношениях. Они выводили из себя вспыльчивого Петра, напоминали ему, что есть два человека, которые могут повернуть Россию вспять. Это его сын Алексей, вокруг которого вертятся разные тёмные личности, и суздальская монахиня Елена-Евдокия Фёдоровна Лопухина, его мать.

Конечно, Пётр переживал и за будущее любимой им Екатерины, их совместного сына Петра. Он прекрасно понимал:если с ним что-либо случится, их не пожалеют.

Главная опасность исходила от царевича Алексея и его матери, бывшей царицы Евдокии, которая при поддержке старых бояр и князей вполне могла оказаться одним из претендентов на престол . Именно на них делали ставку оппозиция, обойдённые царскими милостями некоторые старшие офицеры из родовитых семей, а также дипломаты ряда западных государств, не заинтересованные в активной европейской политике России. Они плели интриги при дворе, старались внести разлад в ближайшее окружение царя.

Царь круто взялся наводить порядок. Были арестованы все приближённые царевича Алексея. В том числе его родной дядя Авраам Лопухин и бывший царский любимец, денщик Петра, отдалённый от царя за разные тёмные делишки Александр Кикин. Именно он, Кикин, подбивал царевича на побег за границу и измену.

Прочитав поздно вечером допросные листы царевича Алексея, Пётр решает с корнем вырвать измену в своём семействе.

Девятого февраля он призывает к себе одного из самых преданных и доверенных людей лейб-гвардии Преображенского полка капитан-поручика Григория Григорьевича Скорнякова-Писарева. Того самого, который впоследствии станет главным руководителем строительства Ладожского канала и который не справится с этим важным заданием. Но Пётр, на удивление всем, простил Г.Г. Скорнякова-Писарева, помня, что именно он был главным следователем по суздальскому розыску. Царь приказывает главному следователю: «Ехать тебе в Суздаль и там в кельях жены моей и её фаворитов осмотреть письма, и ежели найдутся, по тем письмам, у кого их вынут, взять под арест и привесть с собою купно с письмами, оставя караул у ворот».

Через три дня Скорняков-Писарев получил новой задание: «…розыщи, для чего она не пострижена, что тому причина и какой был указ в монастырь о ней».

После принудительного развода с Петром в 1698 году бывшая царица и мать Алексея Евдокия Лопухина жила в Суздальском Покровском женском монастыре достаточно вольно. Её брат Авраам Лопухин посылал ей продукты и деньги, которые позволяли жить безбедно. Евдокия не рядилась в чёрные одежды, не соблюдала строгих монастырских правил. Ростовский епископ Досифей, помня, что она царица, создавал ей все условия для не обременённой монастырским уставом жизни.

Продолжение следует