Лейтенант речного флота

Глава 1. Путь в профессию

Первопроходец, он положил начало движению судов по большой водной трассе Ладожского озера в тяжелейших условиях начавшейся блокады Ленинграда. Легендарный капитан, а знаем мы о нём до обидного мало. Ушли из жизни жена и сын, внучка родилась в 50-е годы, уже после того, как Ивана Дмитриевича не стало. Он умер рано: в 1949 году, когда ему было всего-то 48 лет. Да и тех, кто работал и служил вместе с ним, уже не спросишь ни о чём. Хотелось бы поведать читателю то немногое, что удалось узнать об этом человеке из документов и рассказов знавших его людей.

Родился Иван Ерофеев в деревне Нижняя Шальдиха Путиловской волости Шлиссельбургского уезда на изломе времени. Запись за 1901 год в метрической книге церкви Тихвинской иконы Божией Матери в селе Путилово гласит, что младенец Иоанн родился 24 февраля 1901 года (9 марта по новому стилю). Таинство крещения на следующий день совершил священник Дмитрий Старопольский в присутствии псаломщика Никанора Перетерского. Есть в метрике и краткое упоминание о родителях Ивана: «Витебской губернии… крестьянин Дмитрий Леонтиев Ерофеев и законная его жена Анастасия Стефанова; оба православного вероисповедания и первобрачные».

Дмитрий Леонтьевич занимался рыбной ловлей, зарабатывал он и на перевозке бутового камня. В семье подрастало восемь детей: пять девочек и трое сыновей. Старший Михаил и младший Иван с ранних лет и навсегда связали свою жизнь с водным транспортом. Средний Александр погиб во время Великой Отечественной войны.

Известно, что Иван Ерофеев окончил 3 класса церковно-приходской школы, в десятилетнем возрасте начал помогать отцу, а в 16 лет подался на флот. Работал и маслёнщиком, и матросом, и кочегаром, и даже… коком. Несколько лет плавал рулевым, затем занимался проводкой судов по опасной для судоходства Ладоге в качестве лоцмана. Ему не исполнилось и двадцати, когда он стал капитаном озёрного плавания. Ходил на буксирах, приписанных в разное время к Шлиссельбургской, Новгородской и Свирицкой пристаням. Свою первую награду – Почётную грамоту от Наркомфлота СССР — Иван Ерофеев получил в 21 год, и это в значительной мере свидетельствует о раннем профессионализме молодого капитана. Многолетняя практика позволила ему хорошо изучить лоцию и навигацию Ладожского озера, а пароходы он знал, как говорят моряки, «от киля до клотика».

В 20-е годы Иван Дмитриевич встретил свою половинку, Анечку Никифорову, женился. Семья поселилась в Шлиссельбурге. Анна Ивановна зимой занималась домашним хозяйством, а летом, как и многие жёны речников, отправлялась в плавание вместе с мужем. 1929 год был отмечен рождением сына Леонида.

В годы третьей пятилетки, в 1936-м, в стране большой размах получило стахановское движение на флоте, в котором активно участвовали и ладожские речники. Иван Дмитриевич один из первых начал водить большегрузные караваны в шесть-семь барж по приладожским каналам и осваивать дальние маршруты по Ладожскому озеру. Если раньше речники водили на буксире гонки (лес в плотах) из Олонки только до Свирицы, то теперь они стали совершать дальние рейсы до Новой Ладоги, Шлиссельбурга и Волхова. Кстати, нелёгкий озёрный путь от Свирицы до Шлиссельбурга суда с караваном барж преодолевали в то время ни много ни мало — за 18 часов!

До 1940 г. И.Д. Ерофеев плавал на «Боевом». Леонид Иванов, в ту пору еще юнец, которого Иван Дмитриевич не побоялся назначить вторым помощником и взял под свою опеку, через всю жизнь пронес глубокое уважение к своему наставнику: «Мне сразу понравилась какая-то внутренняя душевность капитана Ерофеева, его простота… Не раз вспоминаю рейсы с гонками на Свирицу из Олонки, когда какое-то чутье капитана Ерофеева позволяло вовремя уйти от непогоды и укрыться перед надвигающимся штормом где-либо за островом Большой Яков или зайти в Андрусовскую бухту».

Для осуществления проводки судов с грузами по Ладожскому озеру, имеющему крутой нрав, требовалось высокое мастерство и, пожалуй, особое чутьё. Свирицкие водники вспоминали: «Еще до войны Ерофеев считался одним из лучших знатоков капитанского дела. Он умел определять погоду по признакам, характерным лишь для Ладожского озера».

Эпизод, о котором поведал Аркадий Павлович Бархатов, один из старейших водников пароходства, подтверждает, что Иван Дмитриевич обладал высоким мастерством судовождения. В навигацию 1940 года Ерофеев был назначен капитаном буксира «Орёл». Аркадий, в ту пору ещё новичок на флоте, работал на «Орле» в должности рулевого. В одном из рейсов пароход с баржами на буксире попал в шторм. Сила ветра была так велика, что трёхсотметровый смольный трос оборвался, и баржам грозила беда. Команды залезли на крыши своих домиков-рубок и взывали о спасении. Иван Дмитриевич перехватил штурвал у растерявшегося рулевого и сделал резкий опасный поворот. «Ещё несколько манипуляций, — вспоминал Бархатов, — и судно пошло по волне. В этот момент я посмотрел на капитана. Он стоял, положив руки на машинный телеграф, внешне спокойный, заломив фуражку, стиснув мундштук трубки».

«Страшно?! – крикнул Иван Дмитриевич. – Бывает и хуже, моряк! Не зевай, ишь, корму закатило! Держи на баржи!». «Было ли страшно? И да, и нет. Без него, без Дмитрича, было бы страшно, а с ним – нет, мы верили в него. Я любовался капитаном, восторгался им в эти минуты и с особым усердием выполнял его команды».

Глава 2. Под бомбами и под богом

В августе 1941 года, к началу военных действий на Ладоге, Северо-Западное речное пароходство имело в своем составе в основном деревянные буксиры и баржи — всего 172 единицы. Они предназначались для плаванья по рекам и каналам, их так и называли: «канавные». Озерных барж насчитывалось 29, а буксиров, годных для плаванья по Ладоге, всего 5. Буксир «Боевой» был потоплен в первые дни войны, а сменившая его «Войма», наскочив на мель, весь 1941 год находилась в бездействии. Четыре буксира: «Буй» (капитан А.И. Патрашкин), «Морской лев» (В.Г. Ишеев), «Никулясы» (И.А. Мишенькин) и «Орёл» (И.Д. Ерофеев) – ратные труженики, прошедшие сквозь огонь и воду Великой Отечественной, стали честью и славой речного пароходства нашей страны. Их экипажи формировались из матросов и шкиперов Новой Ладоги, Шлиссельбурга и Свирицы, многие из них имели немалый опыт плаванья по крайне опасному для судоходства Ладожскому озеру. Их профессиональный опыт не раз помогал решать поставленные задачи, казалось бы, в самых безвыходных ситуациях. Кроме естественных препятствий: мелей, подводных каменных гряд, сокрушительных осенних штормов, на суда обрушились бомбёжки, огонь корабельных орудий и береговых батарей врага. В тёмное время суток осложнения возникали из-за светомаскировки маяков, трасс, причалов. И диву даёшься: как эти пароходы, тихоходные, маломаневренные, не обладавшие крепостью корпуса, да еще с «хвостом» на буксире – баржами с грузом, смогли остаться на плаву в течение трёх тяжелейших военных навигаций? Ведь гибли большие военные корабли: сторожевики, бронекатера, а тут – какие-то буксирчики…

Иван Дмитриевич Ерофеев всю войну правил свое капитанское дело на «Орле». Этот буксир был построен, согласно реестру списанных судов СЗРП, в 1914 году (по другим данным — в 1904 году) в финском городе Варкаусе и предназначался для озерных перевозок. Его технические характеристики таковы: длина – 30,75 м, ширина – 5,58 м, высота — 6,5 м. Мощность паровых машин составляла 415 л.с. Осадка носа — 1,8 м, кормы – 2,2 м. Водоизмещение — 200 тонн. Численность экипажа – 22 человека. Первая значительная боевая операция, в которой участвовал «Орёл», — это эвакуация с северо-западного побережья озера и с островов населения, раненых бойцов, а затем и частей трех наших дивизий, прижатых финнами к кромке Ладожского озера. Эвакуация началась 15 августа 1941 года и проводилась силами моряков Ладожской военной флотилии и речников Северо-Западного речного пароходства. В те августовские дни «Орёл» совершил 11 рейсов к острову Кильполансари. Пока буксир и баржи стояли под погрузкой, их бомбили вражеские самолёты, а вход и выход из бухты находились под прицелом артиллерии и минометов. Финны били по «Орлу» в упор, но благодаря мастерскому управлению судном и постановке дымовых завес ему каждый раз удавалось выйти из зоны смерти. В период августовских походов «Орёл» около 130 раз подвергался обстрелам, получив при этом более ста ран – различного рода повреждений и пробоин.

23 августа капитан Ерофеев принял на борт последних 50 бойцов из отряда прикрытия. За девять дней моряки и речники ценой невероятных усилий вывезли с северо-западного побережья озера 18 тысяч человек гражданского населения, 23 тысячи бойцов и командиров, а также всю военную технику. Это боевое задание можно было выполнить только при условии чёткой и слаженной работы экипажей и, в первую очередь, тех, кто эту работу направлял – капитанов и командиров кораблей. В числе особо отличившихся в этой операции прозвучало и имя капитана «Орла».

Возвращаясь памятью к августовским событиям 1941 года, ветеран речного флота Леонид Александрович Иванов, в то время старпом на «Орле», писал: «Ерофеев мужественно нёс боевую вахту на капитанском мостике, не страшась ни обстрелов, ни бомбёжек». Вот так и ходили наши ладожские моряки и речники всю войну: под бомбами и под богом.

Глава 3. Первопроходец. Испытание блокадой

8 сентября 1941 года немцы захватили Шлиссельбург, кольцо блокады на суше замкнулось. Выход из ладожских каналов в Неву был перекрыт. Отныне все перевозки могли осуществляться только по озеру. Еще 3 сентября Государственный Комитет Обороны возложил обеспечение всех перевозок на Ладожскую военную флотилию. Ленинграду требовалась срочная помощь: к 12 сентября основных продуктов питания в городе оставалось лишь на 30-35 суток.

11 сентября пароход «Орел» под охраной сторожевого корабля «Конструктор» и канонерской лодки «Шексна» вышел из Новой Ладоги, куда передислоцировались из Шлиссельбурга штаб и база Ладожской флотилии, и повел на буксире две баржи к мысу Осиновец. На барже № 1214 находилось зерно россыпью, на другой, под № 6207, — мука и рожь в мешках. 12 сентября «Орёл», преодолев 115-километровый путь с южного побережья на западный берег, доставил в Осиновец 742 тонны муки и зерна (626 тонн зерна и 116 тонн муки). Для сравнения: транспортная авиация из-за нехватки самолётов могла доставлять в Ленинград всего 40-45 тонн в сутки. В тот же день по проложенному маршруту прошёл сторожевой корабль «Пурга» с 60 тоннами боеприпасов для Ленинградского фронта.

Глубина гавани у мыса Осиновец небольшая – от 1 до 2 метров, а осадка буксира и барж не позволяла подойти вплотную к берегу. «Орёл» бросил якорь в 200 метрах от берега. Ночью на рейде случилась беда: штормовой волной одну баржу выбросило на мель, а вторая затонула, но осталась на плаву. Благодаря титаническим усилиям водолазов и экипажа «Орла» большая часть груза была спасена. В ту пору еще не были оборудованы причалы, отсутствовали погрузочно-разгрузочные механизмы, не были сформированы рабочие команды. Матросы в течение двух суток своими силами перегружали мешки с мукой и зерном на шлюпки и доставляли их на берег.

Обратный рейс «Орла» был не менее ответственным: на борту находились эвакуированные из Ленинграда дети и женщины, которых буксир благополучно доставил в Новую Ладогу. Так начала действовать по Ладожскому озеру большая водная трасса, которую позже назовут Дорогой жизни. Это был единственный путь, связавший Ленинград с Большой землёй до оборудования ледовой дороги в ноябре 1941 года. Малая трасса Кобона-Осиновец была задействована только в навигацию 1942 года. Поэт Николай Тихонов в те блокадные дни писал: «Ленинград знал хорошо, кому он обязан каждым мешком муки, каждым кулем сахара, каждым ящиком крупы… Это моряки Ладожской флотилии».

Задаешься вопросом: почему проводку первого каравана с бесценным для ленинградцев грузом доверили капитану Ерофееву, почему выбор пал именно на него? Ведь у других капитанов опыт вождения судов по коварному Ладожскому озеру был не меньше, и все они отличались отвагой и мужеством. Одни сослуживцы отмечали выдержку и решительность И.Д. Ерофеева в самых критических ситуациях, называли его «человеком отчаянной храбрости»; другие – незаурядные организаторские качества: «Люди его боевой команды подбирались один к одному, каждый из них мог заменить выбывшего». Третьи подчеркивали «исключительный авторитет среди сослуживцев». Судя даже по нескольким эпизодам из военной биографии И.Д. Ерофеева, можно отметить, что одним из корневых качеств этого человека было обостренное чувство ответственности за подчиненных ему людей и за то дело, которое он выполнял.

Вице-адмирал В.С. Чероков, в 1941-1944 годах командовавший Ладожской военной флотилией, в своих мемуарах писал: «Озёрный буксир «Орёл» под командованием капитана И.Д. Ерофеева осенью совершил около 20 рейсов. Преодолевая штормы, он отбуксировал на западный берег более тридцати баржей с грузами для города и фронта». В первую военную навигацию моряки флотилии и речники пароходства водили корабли и караваны барж почти до конца ноября, пробиваясь сквозь льды Ладожского озера. В блокадный Ленинград они доставляли продовольствие, подкрепление, боеприпасы, вооружение, топливо. Обратно, на южное побережье озера, – эвакуированных, раненых бойцов и командиров, оборудование заводов и другие материальные ценности.

С 23 октября по 8 ноября 1941 года моряки и речники оказывали помощь Волховскому фронту. Экипаж «Орла» участвовал в перевозках орудий, танков, снаряжения, автомашин. Для усиления боеспособности 4-й и 54-й армий были переброшены на южный берег две стрелковые дивизии и 6-я бригада морской пехоты. В результате ожесточённых боёв в декабре 1941 года наши войска освободили Тихвин, враг был остановлен на подступах к городу Волхову, миновала угроза захвата Новой Ладоги и уничтожения Ладожской военной флотилии. Рухнули планы гитлеровцев замкнуть второе кольцо блокады.

На некоторых участках большой трассы приходилось идти узким фарватером. Движение в сторону грозило подчас бедой: легко было сесть на мель или наткнуться на подводные валуны. А если еще фашистские самолёты висят над головой… Буксиры и баржи в акватории озера были для них очень удобной мишенью. В критических ситуациях всё зависело от умений каждого члена экипажа, особенно капитана, рулевого и механиков. Механик Николай Васильевич Меньков выжимал тогда из котла все, что можно было дать для обеспечения необходимой скорости.

Как правило, караваны судов отправлялись из Новой Ладоги в 2-3 часа дня, чтобы пройти самые опасные участки пути ночью. До Осиновца добирались за 14-18 часов. Их сопровождали хорошо вооружённые корабли, но часто экипажам буксиров и барж приходилось и самим отражать атаки. Одновременно – умело маневрировать, бороться со штормовой волной, ремонтировать повреждения, устранять на плаву большие пробоины, спасать грузы – всё преодолевали водники ради того, чтобы Ленинград жил и боролся.

Ладожанин Александр Анатольевич Лебедев, тоже речник, но поколением младше, как-то мне рассказывал, что после одного рискованного и успешного рейса за проявленную храбрость и умелое маневрирование во время вражеской бомбёжки командир, сопровождающий ценный груз, в конце рейса в знак признательности вручил Ивану Дмитриевичу свой офицерский кортик.

Корабельные раны в кратчайшие сроки залечивали в Новоладожских механических (судоремонтных) мастерских. «Рабочим не раз приходилось ремонтировать попавшие под бомбёжку пароходы «Орёл», «Никулясы», «Морской лев», «Буй» и другие. Иногда число пробоин в судах доходило до 70-100 единовременно», — вспоминал Александр Иванович Мутовкин, начальник мастерских в годы войны. Здесь занимались не только судоремонтом, часто приходилось вооружать и довооружать корабли. Чтобы буксиры были менее уязвимыми для врага, рабочие устанавливали на них 45-миллиметровые пушки и пулемёты. Иногда ремонт производился самим экипажем. Прочтём выписку из «Боевой трассы» — бюллетеня краснофлотской газеты «За Родину» Ладожской военной флотилии, где из-за соображений секретности «Орёл» назван пароходом «О»: «При очередном налете вражеской авиации судно получило около 100 пробоин. Нужна была стойкость и организованность. Команда во главе с капитаном приняла все меры, и груз доставила по назначению. После этого пароход «О» был поставлен на ремонт. Своими же силами на пять дней раньше срока он был отремонтирован и опять вступил в строй».

Глава 4. Крещённые ладожской водой

В ночь с 16 на 17 сентября капитану Ерофееву было приказано выполнить очередное задание: отбуксировать из Осиновца в Новую Ладогу под конвоем канонерской лодки «Шексна» деревянную баржу №752. На борту баржи находились курсанты двух военно-морских училищ, военврачи и выпускники Военно-Морской медицинской академии, сотрудники различных морских учреждений, военнослужащие, учащиеся ремесленных училищ, а также родственники некоторых эвакуированных. Всего, по разным сведениям, от 1300 до 1700 человек, а может быть, и более, ведь списки некоторых гражданских пассажиров никто не составлял. Выход в озеро был назначен на 20 часов, но погрузка затянулась. Командир «Шексны», получив сообщение, что буксир с баржей уже вышли в рейс (а это было не так), в 22.45 взял курс на Новую Ладогу, чтобы их догнать. В результате баржа осталась без конвоя. Вечером на озере появилось волнение. Опытному капитану «Орла» было понятно, что оно может предвещать шторм. В южной части озера при сильном ветре волна особенно коварна: короткая, но крутая и резкая, она для деревянной баржи с большим количеством пассажиров очень опасна. Свои опасения Ерофеев высказал начальству, но его доводам никто не внял. Подчиняясь приказу, «Орел» натянул трос и отправился в роковой рейс. Примерно в 40 км от Новой Ладоги, в районе островов Сухо (в 6-7 милях) и Птинов, баржа под напором штормового ветра и сильной волны стала разваливаться и тонуть. Не буду вдаваться в подробности этой страшной человеческой трагедии, так как читатели уже имели возможность познакомиться с материалами катастрофы в различных публикациях, в том числе и в статьях Н.Ф. Морозовой, опубликованных в газетах «Волховские огни» и «Провинция». Предлагаю сосредоточить внимание на действиях экипажа «Орла». Увидев, что людям грозит опасность, Ерофеев приказал радистке Клавдии Миловзоровой подать сигнал «SOS». Когда баржа начала разламываться и тонуть, он приказал обрубить буксировочный трос, теперь уже не играющий никакой роли, и направил буксир в гущу плавающих на обломках людей. Обратимся к свидетельствам очевидцев:

Аркадий Шварёв (выпускник Военно-Морской медицинской академии): «Орёл» вдруг развернулся и пошёл на сближение с нашими плотиками. Я видел, как огромные валы воды бросали крошечный корабль, моментами виден был его обнажившийся киль, маневрировать ему было трудно, в любую минуту обломки и плоты могли разбить маленький буксир… Бывали такие затяжные крены, что приходится удивляться, как эта скорлупка действительно не пошла на дно».

В Новоладожском музее хранится рукопись врача А. Чернышова, также выпускника ВММА, привожу отрывок из его воспоминаний: «На бревнах, досках плывут люди к буксиру, надеясь там найти спасение. На плоту подплывают матросы из команды, помогают людям карабкаться на палубу. Матросы бросали верёвки, канаты, сами бросались в воду, чтобы помочь обессилевшим от борьбы со стихией взобраться на палубу».

Александр Великотный (бывший курсант Высшего Военно-Морского инженерного училища им.Ф.Э. Дзержинского – ВВМИУ): «И вот мы, собрав все оставшиеся силы, волю, храбрость и надеясь на удачу, непонятно как побежали, именно побежали, по плавающим ящикам, брёвнам, каким-то обломкам прямо к буксиру». Юрий Александровский (бывший курсант ВВМИУ): «Замёрзших людей вытаскивали из воды в течение 2-х часов. В условиях жесточайшего шторма назвать эти действия иначе как героическими трудно». Неожиданно в небе появились немецкие самолёты. По всей вероятности, немецкие аэродромные радиослужбы перехватили сигнал бедствия, отправленный с борта «Орла», и запеленговали судно. А.Чернышов: «Появились «мессершмитты». Буксир ощетинился пулемётами и взрывным огнём. Команда спасает плавающих и отбивает налёт самолётов». Юрий Александровский: «Вот уже много часов среди 10-балльного шторма «Орёл» продолжал спасать людей. Буксир бросало из стороны в сторону, то обнажая его крашенное красным суриком днище, то бешено вращающиеся винты».

Спасенные отогревались в кочегарке, а затем матросы разводили их по кубрикам, растирали спиртом закоченевших людей, приносили все, чем можно было их согреть: одежду, обувь, одеяла. Аркадий Шварёв: «Матрос с «Орла» одел на меня свою сухую рубашку из рундука, а мое обмундирование отжали от воды… тот же матрос принес нам ящик портвейна».

Юрий Александровский: «Когда я забрался на веревке на буксир, там уже не было свободного места ни на палубе, ни в кубриках. Под тяжестью принятого на борт груза маленькое судёнышко сидело в воде по самые иллюминаторы. О продолжении спасательной операции не могло быть и речи».

И вновь появились над «Орлом» самолёты неприятеля, и снова атака была отбита. Экипаж во главе с командиром действовал четко и слаженно: одни отражали огонь противника, другие спасали людей, третьи делали все, чтобы обеспечить работу судовых механизмов. Волны накрывали буксир, и механикам Дунину и Кулеву приходилось нести вахту по колено в воде. Нелегко приходилось возле топок и кочегарам Плешивцеву и Бурову. Бесстрашно действовали старший помощник капитана Василий Николаевич Ларшин, помполит Иван Павлович Мартюхов, рулевой Анатолий Питерский и все остальные члены экипажа. В критический момент, чтобы остаться на плаву, «Орёл» развернулся и взял курс на Новую Ладогу. «Это решение принял капитан буксира Иван Дмитриевич Ерофеев, как говорили, со слезами на глазах», — писал переживший страшную катастрофу Василий Максимов, в то время – курсант ВВМУ им. Дзержинского. На борт удалось поднять 216 человек – и это был предел: под тяжестью такого количества людей и в условиях девятибалльного шторма маленький буксир мог затонуть.

Рядом прошла канлодка «Селемджа», и все происходящее было в пределах её видимости, в перископ можно было разглядеть, что происходит с баржей и её пассажирами. У людей затеплилась надежда на спасение. Стоя на уходящей под воду барже, они подняли белую простыню на палке, стреляли в воздух, кричали, но на капитанском мостике делали вид, что ничего не видят, хотя «Орёл» подавал сигналы бедствия. По расчетам капитана «Селемджи», канлодка могла выдержать крен не более 16 градусов, и рисковать он не захотел. Когда «Селемджа» появилась ещё раз, Ерофеев повел свой буксир на сближение, и находящийся на борту контр-адмирал А.Т. Заостровцев, старший по званию среди пассажиров, приказал капитану «Селемджи» М.И. Антонову под угрозой расстрела спасать людей. На борт канлодки матросы подняли только 24 оставшихся в живых человека. Из огромного числа пассажиров баржи всего было спасено 240 человек. Вечером 17 сентября «Орёл» пришел в Новую Ладогу. А. Шварёв вспоминал: «Побежали босиком от корабля до какого-то клуба, начали составлять список погибших и спасшихся» (вероятно, клуб моряков – нынешний Дом культуры).

Два капитана, оба не из робкого десятка, но каждый из них сделал свой выбор. В памяти спасённых и их родных осталось только одно имя. Ежегодно 17 сентября братья по ладожской купели отмечали свой второй день рождения. Как писал А. Чернышов: «Не просто день рождения, не только сам факт спасения, а и скромных тружеников буксира «Орёл» под командованием Ерофеева Ивана Дмитриевича». И каждый раз, когда Юрий Викторович Александровский, также в ту осеннюю ночь крещённый ладожской волной, звонит в Новоладожский музей, то непременно просит передать низкий поклон внучке своего спасителя – ладожанке Марине Леонидовне Кузнецовой.

Долгое время о трагедии баржи №752 умалчивали. Адмирал В.Ф. Трибуц, командующий Балтфлотом, в своих воспоминаниях описывает подвиг экипажа тральщика-122 старшего лейтенанта Ф.Л. Ходова, спасшего тогда же, в ночь на 17 сентября, бойцов и командиров с потерпевшей крушение ещё одной баржи, но ни слова не сказано о гибели 752-й и героизме команды «Орла».

Не раз Иван Дмитриевич Ерофеев приходил на помощь попавшим в беду. В статье «Боевое содружество» Л.Г. Разин, главный диспетчер речного пароходства в годы войны, приводит такой эпизод: «Морской лев» вел две баржи с бойцами и вооружением. Направляясь из Новой Ладоги в Осиновец, попали в шторм, а потом в течение нескольких часов их бомбила большая группа фашистских самолётов, и казалось, что выжить всем, находящимся под бомбёжкой, шансов нет, но в это время «проходивший в районе катастрофы пароход «Орёл» поспешил на помощь. Несколько человек из команды «Орла», обвязав себя тросами, среди бушующих волн спасали обессилевших людей».

За доблесть и мужество, проявленные при спасении людей с баржи №752, и за образцовое выполнение боевых заданий командования 3 марта 1942 года Иван Дмитриевич Ерофеев был награждён орденом Красной Звезды. Но как сказал Владимир Солонцов, один из спасённых экипажем «Орла»: «Этому маленькому буксиру никакая благодарность не будет слишком большой».

Глава 5. Доблестный среди доблестных

Навигация 1942 года была самая напряжённая. Её так и называли на флоте: «Большая навигация». Немцы и финны активизировали свои действия на Ладожском озере, пытаясь вновь создать второе кольцо блокады. Государственный Комитет Обороны обязал пароходство ежесуточно перевозить на западный берег 4800 тонн грузов, но речники, преодолевая все преграды, перевозили в сутки шесть, а то и семь тысяч тонн грузов. Буксиры-труженики тянули баржи с продовольствием и пополнением, вооружением и техникой для фронта. Они же, буксиры-воины, вступали в схватки с врагом. Буксиры-спасители доставляли раненых бойцов и эвакуированных ленинградцев на Большую землю. Те же буксиры- спасатели поднимали со дна озера затонувшие суда и технику и буксировали их в мастерские на ремонт. И каждый рейс – это встреча со смертью. Только за одну навигацию 1942 года на корабли ЛВФ было сброшено почти три тысячи смертоносных бомб.

Казалось бы, какие могут быть социалистические соревнования в таких смертельно жёстких условиях? А ведь соревновались! Экипажи судов брали на себя обязательства работать без аварий и ремонта (устранять повреждения своими силами), сокращать время простоев и рейсов, перевыполнять норму перевозок. «Команда «Орла» первой стала буксировать по 2-3 баржи», — отмечал В.С. Чероков. В штормовую погоду водили по 2-3, а в штиль – и по 4 баржи. Итоги соревнования подводились каждый месяц. По результатам за апрель 1942г. экипаж парохода «Орёл» завоевал переходящее Красное знамя НКРФ и ЦК профсоюза, за май – переходящее знамя Государственного Комитета Обороны». Из «Докладной записки» политотдела СЗРП о работе буксирных судов за июль можно узнать, какие команды добились лучших показателей по перевозкам: пароход «Никулясы» (капитан И.А. Мишенькин) совершил через Ладожское озеро 23 рейса, перевезено 7045 тонн груза и 1520 человек; пароход «Орёл» (капитан И.Д. Ерофеев, военком Сизмин, механик Петров) за июль совершил 17 рейсов, перевезено 11826 тонн. Всего же за период второй ладожской навигации экипаж «Орла» по большой трассе совершил 56 рейсов и перевёз на баржах 40 тысяч тонн различных грузов, в том числе витамины и огородные семена.

В навигацию 1943 года, кроме выполнения боевых заданий, водники занимались транспортировкой леса, большого количества скота, топлива. Буксирам приходилось выполнять даже роль паровозов для проводки через озеро порожних цистерн. В эту навигацию команда «Орла» прославилась рекордными сокращениями сроков рейсов через Ладогу. Ходовое время по буксировке караванов судов с топливом И.Д. Ерофеев сумел сократить на четверть.

Показатели – показателями, а стрелка компаса – это внутреннее ощущение речников и моряков-ладожцев, как они с гордостью себя называли, сделать всё возможное (и невозможное в обычных условиях), чтобы Ленинград выстоял. Без их подвижнического ратного труда были бы невозможны ни прорыв блокады в 1943 году, ни полное ее снятие в 1944. Отношение ленинградцев к ладожцам ёмко выражено в строках из блокадного дневника школьницы Майи Бубновой: «У нас в Ленинграде – все герои. Но когда я вижу человека с Ладоги, мне хочется поклониться ему, как доблестному среди доблестных!».

За самоотверженный труд в годы Великой Отечественной войны 1586 речников были награждены медалью «За оборону Ленинграда». 26 октября 1944 года эту награду вручили капитану Ерофееву и восьмерым членам его экипажа. Среди них была и женщина – Валентина Петровна Мингова, корабельный кок. 152 речника Северо-Западного пароходства отмечены знаком «Отличник социалистического соревнования» Наркома речного флота СССР, 98 человек – Почетными грамотами НКРФ СССР. Все эти награды трудом и потом были заработаны и Иваном Дмитриевичем Ерофеевым так же, как и его главная награда – орден Ленина, которого он был удостоен 6 мая 1943г.

Глава 6. Последняя военная навигация

Завершением военных действий на Ладожском озере стала Тулоксинская операция. Она заключалась в высадке десанта 70-й бригады морской пехоты в междуречье Видлицы и Тулоксы, а также в огневой поддержке десантников корабельными орудиями. В этой операции, успешно проведённой моряками флотилии и речниками СЗРП летом 1944 г., был задействован и «Орёл». Выполняя приказ командования, И.Д. Ерофеев в срок доставил к месту высадки баржу с морскими пехотинцами из 2-го эшелона десанта. Опуская подробности операции, приведу лишь один маленький эпизод, высвечивающей еще одно душевное качество Ивана Дмитриевича. На «Орле» в 1943г. в качестве радиста плавала 17-летняя Валерия Богданова.

В 2013 году воспоминания Валерии Евгеньевны Киркач записала Н.Ф. Морозова, старший научный сотрудник Новоладожского музея. Привожу отрывок из этой записи: «Буксир вышел рано утром из Новой Ладоги, на буксире была баржа с бойцами. Мы шли под маскировочной сеткой. Когда подошли к берегу и приступили к высадке десанта, финны начали сильный обстрел кораблей и людей. На нашем буксире даже сбило мачту. Когда я выбежала на палубу, увидела вокруг много убитой рыбы. Иван Дмитриевич, заметив меня, закричал: «Марконя! В кубрик беги! В кубрик! Что я без тебя делать буду?!» И я побежала в кубрик. Может быть, он мне тогда жизнь спас…». «Маркуша», «Марконя» — так шутливо называли моряки радисток. (Маркони — изобретатель прибора беспроволочного телеграфа.)

В ночь на 25 июня, когда морским пехотинцам потребовалась помощь, «Буй» и «Орел», взяв на борт 26 раненых, пошли в Свирицу двойной тягой с тремя порожними баржами. А обратным рейсом доставили в район боевых действий подкрепление – части 3-й отдельной морской бригады. 6 сентября 1944 года «за образцовое выполнение боевых заданий по обеспечению доставки войск и техники при форсировании р. Свирь и высадке десанта на побережье Ладожского озера и проявленные при этом доблесть и мужество» командованием Карельского фронта были награждены орденом Отечественной войны 1 степени два ладожских капитана-речника: Иван Дмитриевич Ерофеев и Василий Егорович Ишеев.

И еще одно необычное задание было поручено И.Д. Ерофееву и его экипажу в том же 1944 году. «Орёл» вместе с «Морским львом» (капитан В.Г. Ишеев) и «Ижорцем-8» (капитан Н.Д. Бабошин) участвовали в демонтаже электрического кабеля, проложенного от Волховской ГЭС в Ленинград по дну Ладожского озера осенью 1942 года. После снятия пяти нитей кабеля буксиры перевезли его в Ленинград.

Глава 7. Эпилог

Наступили мирные будни. Для восстановления города-героя буксиры привычным курсом тянули гонки с лесом, баржи со строительными материалами, топливо, а также плавучие доки, катера и другие грузы, которые в диспетчерских сводках условно называли «почтой» и сопровождались военными. Иван Дмитриевич после войны всё так же продолжал плавать на «Орле». Из рейсов возвращался к родному причалу — в Новую Ладогу. Семья в те годы жила на Третьяковской улице, в доме № 20. К сожалению, дом до сего дня не сохранился. А потом опять в плаванье – заниматься привычным с юности делом. И так – почти до последнего своего часа. В Новоладожском музее хранится удостоверение под номером 135, выданное 17 января 1949г., где указано, что Иван Дмитриевич Ерофеев действительно состоит на службе в Северо-Западном речном пароходстве. В графе «Присвоение персональных званий» отмечено: «Старший лейтенант речного флота» (приказ МРФ №76-3в от 19 июля 1948г.). И только болезнь заставила капитана сойти на берег навсегда. Он ушёл из жизни 6 декабря 1949г. Судьба отмерила Ивану Дмитриевичу Ерофееву недолгую, но насыщенную яркими событиями жизнь — событиями, которым суждено было стать вехами нашей общей большой истории. Он похоронен в Новой Ладоге, недалеко от храма во имя св. Николая – покровителя моряков и рыбаков, и это тоже, наверное, имеет свой сокровенный смысл. До недавнего времени на могиле Ивана Дмитриевича возвышалась железная пирамидка со звездой – такие ставили после войны по всей нашей стране. В 2005г. сотрудники Новоладожского музея обратились к руководству СЗРП с просьбой установить новый памятник. В канун 60-летия Великой Победы на гранитной памятной стеле было увековечено имя легендарного капитана. Отсюда, с крутого берега Волхова, хорошо виден рейд, где 11 сентября 1941г. по команде капитана И.Д. Ерофеева был поднят якорь, и «Орёл» взял курс на зов помощи блокадного Ленинграда.

Какова же дальнейшая судьба самого буксира? Владимир Ильич Курицын, свирицкий краевед, поведал мне, что в начале 50-х годов на «Орле» плавал Николай Алексеевич Ермилов. Ермилов рассказывал, что в 1951 году его призвали в армию, а когда демобилизовался в 1954 году, то «Орла» в Свирицком порту уже не было, видимо, отправили его на слом в Подпорожье. Но не так-то просто отправить в небытие отважный буксир. Согласно реестру списанных судов, местом приписки парохода действительно стало Подпорожье, но как оказалось, он послужил людям ещё добрый десяток лет. В 1957 г. в стране прекратили массовый капремонт парового флота довоенной постройки, и в связи с этим в марте 1962 года «Орёл» был списан и сдан на слом.

Прошли годы. В честь «бесстрашного, волевого, самоотверженного капитана», как его охарактеризовал в годы войны контр-адмирал В.С. Чероков, был назван один из красивейших речных буксиров (место приписки – Мурманск), на борту которого начертано два памятных для ладожан слова: «Капитан Ерофеев».

P.S. Предлагаемый читателям очерк был опубликован в 2014 году. За эти годы удалось найти новые данные, которые дополняют биографию И.Д.Ерофеева. Автор благодарит за содействие в работе над очерком петербургскую писательницу Неониллу Самухину. Благодаря ее поискам стали известны дата рождения капитана Ерофеева, сведения о его родных. Также выражаю признательность Марине Леонидовне Кузнецовой, внучке И.Д.Ерофеева, за предоставление фотографий из семейного архива.