Последний приют Василия Максимова

Василий Максимович Максимов — один из лучших живописцев бытового жанра во второй половине XIX века. Родился художник на нашей волховской земле — в д. Лопино, в крестьянской семье. Рано пристрастился к рисованию, за которое был не раз порот во время учёбы в школе при Никольском монастыре в Старой Ладоге. И что уж совсем невероятно: будучи послушником в том же монастыре, сбежал в Питер. Мыкался по иконописным мастерским. Как и мечтал, поступил в Императорскую Академию художеств. Правда, только вольнослушателем (то есть за плату): экзамены сдал, но родителей уже не было, а брат не смог получить от сельской общины отпускную. Шёл в числе первых, но от конкурса на золотую медаль отказался, объяснив руководству Академии, что сначала хотел бы узнать свою страну.

И уже первые его опыты в живописи привлекали внимание преподавателей и товарищей по учёбе. Чего стоит один только "Автопортрет", который молодой художник написал уже через год после начала обучения в Академии (декабрь 1863 г.) На следующий год — ещё одна значительная работа — "Больное дитя" (1864 г.), за которую Максимову вручили серебряную медаль.

Своей деревенской сущности художник никогда не изменял. Знаток народной жизни, он не боялся на своих полотнах правдиво, без прикрас показывать жизнь простого человека, крестьянина со всеми её бедами и трудностями. С деревней, за которую болела душа, связана большая часть творческой жизни Василия Максимовича. Сюжеты картин не придуманы, они взяты из деревенской жизни и его собственной, наполнены переживаниями о крестьянской доле — "Больной муж" (1881), "Бедный ужин" (1879), "Аукцион за недоимки" (1880), "Заём хлеба" (1882), "Слепой хозяин" (1884), "У своей полосы" (1891), "Лихая свекровь" (1893).

В 1872 году Максимов становится членом Товарищества передвижных художественных выставок. Картины художника "Приход колдуна на крестьянскую свадьбу" и "Семейный раздел" представляли русскую живопись на Всемирной выставке 1878 года в Париже. В том же 1878 году Императорская академия художеств удостоила его звания академика. Работы В.М. Максимова приобретал для своей галереи П.М. Третьяков, с которым художник был дружен. В.В. Стасов, выдающийся критик того времени, ставил имя В.М. Максимова в первый ряд национальных талантов.

Последние месяцы своей жизни Василий Максимович провёл в имении Любша, неподалёку от родного Лопино. В Петербург вернулся совершенно больным. Скончался в ночь с 17 на 18 ноября (30 ноября по новому стилю) 1911 года в Александровской больнице (15-я линия Васильевского Острова). Уже будучи тяжелобольным, художник завещал, чтобы его похоронили на родине.

Писатель Ал. Алтаев, близкий друг семьи Максимовых, М.В. Алтаева-Ямщикова в очерке, опубликованном в журнале "Голос минувшего" (№ 6, 1914 г), вспоминала:

"…Отпевали Максимова в церкви Академии художеств. На отпевании присутствовала лишь небольшая группа художников (В. Маковский, Н. Дубовской, Н. Богданов-Бельский, Н. Кошелев, с которым они вместе состояли в художественной артели под руководством П. Крестоносцева- прим. автора). Во время выноса гроб понесли по залам, где в то время была выставка; публика с изумлением смотрела на торжественное шествие. Художнику не везло даже после смерти: администрация Академии сначала почему-то не соглашалась разрешить пронести гроб с останками бывшего своего воспитанника через главный вход, и был момент, когда гроб застрял в одном из поворотов узкой лестницы, ведущей на чёрный ход, в классы.

Катафалк направился на Николаевский вокзал, и тело было отправлено по Северной дороге на родину, в Старую Ладогу. На станции Званка гроб вынесли и поставили на телегу; провожала останки художника только семья.

Пришлось переезжать реку Волхов, но на лошадях сделать эту переправу было немыслимо; тонкий лёд не выдержал бы лошадей; здесь на помощь явился тот народ, которому покойный посвятил всю свою жизнь.

На Васильевском погосте, находившемся в версте от Лопино, родной деревни Максимова, должна была начаться в это время праздничная обедня (21 ноября — праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы). В этот день родной погост и принял его тело.

Священник, в уважение к памяти Максимова, приостановил благовест к обедне, чтобы подоспело тело. А в это время крестьяне Лопина и Чернавина решили перевезти гроб через Волхов на себе. Лёд на реке был очень тонок и прозрачен; езда прекращена; переправа была возможна только пешеходам, и то при помощи палок. Человек 8-10 крестьян поставили гроб на лёгкие дровни и, зацепив эти дровни длинными веревками, осторожно, с опасностью для жизни, потащили дровни через Волхов, который в этом месте очень широк. Провожающие шли осторожно, вразброд, с палками.

Крестьяне на руках донесли гроб с телом своего художника до церкви, где его уже не открывали. После обедни — было сердечное прощание. Сколько трогательной простоты и величия было в этом последнем прощании, в проводах односельчанами "своего художника". Деревня вознаградила сторицею за обидную небрежность, которую оказал город памяти одного из лучших русских живописцев.

Односельчане зарыли могилу, убрали её, по традиции, еловыми ветками. Максимов был похоронен рядом с могилами родителей у стены Благовещенского придела храма святого Василия Кесарийского…"

На смерть художника В.М. Максимова откликнулись многие журналы и газеты Москвы и Петербурга. Автором одного из первых некрологов был И.Е. Репин, опубликовав в газете "Биржевые ведомости" (ноябрь 1911 г., № 269) тёплый прощальный привет другу.

Автор публикации в "Историческом вестнике (янв. 1912), рассказав подробно о творчестве Максимова, соотнёс его с работами мастеров голландской школы XVII века.

Газета "Против течения" (1911 г. № 11-12), раскритиковав "альма-матер" — Академию художеств — за небрежение к памяти своего питомца, писала: "Художники любили и ценили Максимова, и до последних дней сохраняли к нему и его таланту редкое в наше время уважение".

"Ещё ушёл один из стаи славных! — читаем в номере газеты "Новое время" от 21 ноября 1911 года. — Скончался Василий Максимович Максимов — один из тех, которые составляли ядро Товарищества передвижников. Подобно многим русским художникам, он вышел из народа, и простая крестьянская жизнь была неистощимым материалом для этого талантливого человека, всё глубже и глубже вникавшего в неё…"

Дочь художника Ариадна, вспоминая о похоронах отца, пишет:

"…Могила была приготовлена как раз на том месте, где отец написал самого себя, на кладбище возле могилы родителей. Картина называлась "Опять на родине". (Была и ещё одна работа, написанная художником на этом же месте, — у стены Благовещенского придела храма святого Василия Кесарийского — "Будущий художник" — прим. автора).

Те, кто бывал на могиле В.М. Максимова на Чернавинском кладбище, думаю, усомнились: о той ли могиле художника идёт речь. Захоронение, которое они посещали, находится значительно левее храмов, расположенных на Васильевском погосте… Всё именно так: не здесь, где стоит обелиск, в 1911 году родная земля принимала прах своего выдающегося сына, который если и покидал её, то ненадолго. Город ему был не люб, да и он, впрочем, городу тоже.

Время безжалостно… Очень кстати вспоминаются слова португальского поэта XVI века Луиса де Камоэнса, который ещё тогда пророчески писал: "Ни жертв не ценит время, ни заслуг…"

С годами могила художника В.М. Максимова "затерялась" на небольшом пятачке Чернавинского кладбища. И самое страшное — мы могли никогда не узнать, где нашёл последний приют выдающийся художник, наш земляк. Никаких вещественных следов пребывания на земле этого талантливого человека не осталось. Кроме картин, конечно. Но они разбросаны по свету. Даже в Третьяковской галерее и в Русском музее, где находится большинство работ художника, многое ждёт своего часа в запасниках. И если бы не Иван Михайлович Гундоров (1927 — 2002), мы вряд ли бы имели место, где можно поклониться таланту Василия Максимовича Максимова.

И.М. Гундоров — художник, педагог, которого, уверена, с благодарностью вспоминают многие волховчане старшего поколения, особенно те, кто учились у него в школе, где он преподавал черчение. Благодаря чему многие "вышли" в инженеры. Кстати, именно это обстоятельство и стало главным, как вспоминает одна из его учениц, бывший мэр города Н.М. Волчкова, в присуждении Ивану Михайловичу звания "Почётный житель города Волхова" в 1994 году.

Помнят в Волхове и Гундорова-художника, называя его "летописцем волховской земли". По его картинам, рисункам, офортам можно изучать прошлое нашего города. И именно ему мы благодарны за то, что он сделал, чтобы память о большом таланте, художнике В.М. Максимове, не канула в вечность.

Иван Михайлович приехал в Волхов по окончании Ивановского художественного училища в 1948 году. Ему было чуть больше двадцати. В середине пятидесятых годов прошлого века, когда И. Гундорова заинтересовала судьба художника Максимова, появилось естественное желание побывать на его могиле, оказалось, что никто и не знает, где именно похоронен художник.

Начались поиски. Как когда-то В.М. Максимов писал портрет композитора М.П. Мусоргского — по фотографии, и Гундоров решил создать портрет Максимова с известного снимка конца девяностых позапрошлого столетия. Опубликовал его в газете "Волховская правда", а заодно поведал о трудной судьбе художника. В то время как раз вышла в свет монография А. Леонова "Максимов".

Позднее, в той же "Волховской правде" от 25 ноября 1956 года Иван Михайлович рассказывал о результатах своего поиска: "После продолжительных поисков с помощью местных колхозников удалось отыскать место погребения… Возникшие поначалу сомнения рассеялись, когда я нашёл обломок литого креста, валявшегося вдали от могилы, с надписью: "Академик живописи Василий Максимович Максимов…" Остальных частей креста отыскать не удалось.

Потом мне указали на огороженную некрашеным штакетником могилу. На бывшем могильном холмике из нестроганых досок было сколочено нечто вроде ящика и установлен небольшой деревянный крест…

Это было в 1955 году. А через год, в сентябре 1956 года, на Чернавинском кладбище побывали внучка художника А.Н. Голяновская и известный ленинградский искусствовед П.Е. Корнилов. Было решено гроб с прахом Максимова перенести на открытую площадку на южной стороне клуба. (В помещении бывшей церкви тогда располагался клуб — прим. автора).

После настойчивых просьб общественности Художественный фонд СССР отпустил средства на изготовление гранитного обелиска с бронзовым барельефом, который будет установлен на новой могиле…"

В июле 1957 года прах художника был перезахоронен. А 25 августа 1957 года, 60 лет назад, на новом месте посмертного приюта В.М. Максимова установили двухметровый гранитный обелиск — памятник выдающемуся русскому художнику-передвижнику.

Газета "Вечерний Петербург" в номере от 26 августа 1957 года, сообщая эту новость читателям, опубликовала фото с места события. Думаю, оно будет интересно и нашим современникам: возможно, кто-то из старожилов окрестных деревень Лопино и Чернавино ещё помнит это событие и может о нём рассказать.

27 августа 1957 года газета "Волховская правда" сообщала: "В полдень 25 августа к чернавинскому кладбищу стал собираться народ на торжественное открытие памятника замечательному земляку, выдающемуся русскому художнику-передвижнику Василию Максимовичу Максимову. Памятник сооружён на новом месте захоронения. Останки художника были перенесены летом этого года на более свободное и хорошо обозреваемое место…

Открыв митинг, председатель исполкома Волховского районного Совета депутатов трудящихся К.И. Терин снял покрывало с двухметрового обелиска, и перед взором присутствующих засверкал бронзовый барельеф с изображением молодого художника на чёрном мраморе и золото надписи: "Академик живописи Максимов Василий Максимович, уроженец деревни Лопино (1844 — 1911)". Барельеф на памятнике выполнен с рисунка друга В.М. Максимова, художника В. Боброва, написанного в 1863 году.

С краткой характеристикой о жизненном и творческом пути художника выступила научный сотрудник Государственного Русского музея И.А. Быховская. От Ленинградского отделения Союза советских художников с тёплыми словами выступил искусствовед П.Е. Корнилов, от трудящихся города Волхова — художник-педагог средней школы И.М. Гундоров, от колхозников артели "Ленинское знамя" — родственник художника М.А. Максимов. Выступившая от коллектива воспитанников Староладожского детского дома Галя Постина сообщила присутствующим, что воспитанники детского дома приняли на себя шефство над памятником…"

К сожалению, пока нет возможности назвать точное имя скульптора, который трудился над барельефом. В фамилии его имеются разночтения. Непосредственно на барельефе скульптор по окончании работы расписался. Чётко читается: А. Черникий. В "Вечернем Ленинграде" имя скульптора названо — Чернецкий. В списке ленинградских скульпторов такого нет, но есть Александр Черницкий, Заслуженный художник Российской Федерации, на счету которого много памятников, в создании которых он принимал участие. Скорей всего, это и есть наш скульптор. Просто поторопился, ставя автограф.

В августе нынешнего года в связи с 60-летием установки памятника на могиле В.М. Максимова в честь художника прозвучала поминальная молитва. Служил литию иеромонах Никольского монастыря Павел (Хомко).

А 60 лет назад, в августе 1957 года, предстояло 45-летие со дня смерти В.М. Максимова. Намечалось провести массу мероприятий: установить мемориальные доски на доме в д. Лопино, где жили родственники, на территории Никольского монастыря, где располагалась тогда МТС, присвоить имя художника колхозу, одной из улиц г. Волхова… Многое намечалось, но, как часто бывает, до дела так и не дошло. И сегодня, спустя 60 лет, памятник федерального значения, расположенный на территории Староладожского поселения, могила художника-передвижника В.М. Максимова остаётся бесхозной. Пресса сообщает, что создаётся туристический проект "Серебряное ожерелье". Любопытно, выпадет ли честь художнику В.М. Максимову, гордости нашей земли, стать одним из объектов судьбоносного проекта? На всякий случай напомню, что в государственном реестре объектов культурного наследия Российской Федерации памятник на кладбище д. Чернавино значится под номером 4710034000. Документ о постановке на государственную охрану — постановление Совета Министров РСФСР № 624 от 04.12.1974 года.

А пока "Серебряное ожерелье" готовится украсить своим блеском берега древнего Волхова, несмотря на бесхозность у могилы В.М. Максимова идёт своя, активная, жизнь. Сюда едут люди — на велосипедах, машинах, автобусах, микроавтобусах. Едут, чтобы познакомиться ближе с художником, который в этих местах — Лопино, Чернавино, усадьбе Любша — создавал свои незабываемые шедевры. Из экскурсий, которые ведёт Денис Арутюнов, узнают много интересного из жизни нашего знаменитого земляка.

Денис — не штатный экскурсовод. Думаю, и читатели газеты помнят это имя. В своё время газета рассказывала о выставках репродукций картин В.М. Максимова, которые проходили в Волхове, Новой Ладоге, Сясьстрое и Иссаду. Творчеству Максимова посвящён большой труд Д. Арутюнова "Академик живописи Василий Максимович Максимов" -иллюстрированный каталог произведений, изданный в 2014 году. Кстати, у Д. Арутюнова можно позаимствовать и проект приведения в надлежащее состояние памятника "Могила В.М. Максимова", который он составил. Денис — инженер, живёт в Петербурге, в Лопино приезжает как дачник — по выходным. Вместе с другими энтузиастами, которым не безразлична судьба последнего приюта художника, в том числе и со всей своей семьёй, приводят в порядок могилу, расчищают завалы в заброшенном храме Преображения Господня и окружающую его территорию. Таких людей называют "доброхотами" — добра хотят. Понятие "доброхоты" ввёл в обиход в середине прошлого века известный директор Пушкинского заповедника С.С. Гейченко. Он приветствовал каждого, кто готов был оказать любую помощь на благо заповедника. И тем самым получить "пушкинскую прививку". Мы можем назвать свою прививку гордо — "максимовской". Кто-то цветочками весной займётся, кто-то мусор уберёт с могилы и вокруг, обелиск почистит. Высоченные липы рядом с могилой художника вот-вот завалятся. Уже горели. Недалеко до беды. Нужна вышка и бригада профессионалов. Да мало ли ещё что… Приступаем?