Академик Лихачев работал на Званке

На волне юбилейных публикаций обратилась к воспоминаниям ученого (Д.С. Лихачев. "Воспоминания", Спб, "Логос", 1999). Сказать, что книга интересная — не сказать ничего. Это исповедальный рассказ о себе и своей семье, о тысячах людей, с которыми сводила судьба. Невозможно равнодушно читать рассказ о днях революции и соловецкой ссылке вчерашнего студента, о жизни в блокадном Ленинграде и послевоенных гонениях на "космополитов". Среди прочих событий и поворотов лихачевской судьбы с удивлением обнаружила непродолжительный период, связанный с Волховстроем.
В 1931 году началось строительство Беломорско-Балтийского канала, сооруженного в рекордно короткий срок — 2 августа 1933 года канал общей протяжённостью 227 километров был открыт. Строительство велось силами заключённых ГУЛАГа. Это была одна из значительных строек первой пятилетки и первое в СССР полностью лагерное строительство. Здесь последние месяцы своего срока проработал политзаключенный Лихачев — на железнодорожных станциях Медвежья Гора, Званка и Тихвин. Конечно, в первую очередь нам интересна Званка. Здесь еще в 1929 году был открыт диспетчерский пункт СЛОНа (Соловецкого лагеря особого назначения). Надо сказать, что Лихачев успешно справлялся с должностью диспетчера грузовых поездов и даже получил удостоверение "Ударник Беломорстроя".
Он пишет, что Званка прельщала своей близостью с Ленинградом. В обязанности диспетчера входило распределение грузов (но не людей!), шедших в адрес строительства по станциям, которые были указаны в разнарядках с Медвежьей Горы (из Управления строительством). Диспетчер просматривал все документы, сопровождающие товарные поезда, и писал станции  назначения на тех из них, где было обозначено лишь в общей  форме "Беломоро-Балтийское строительство". Это были аммонал, (сильное взрывчатое вещество), провиант, фураж и — редко — строительные материалы.
Добрый знакомый Д.П. Каллистов на Званке устроил Лихачева жить там же, где жил и сам: в маленькой избушке у одинокой старушки Матрены Кононовны, недалеко от реки Волхов. "Там у меня была постель с мягкой периной и мягкой подушкой за занавеской в комнате, служившей столовой. Я спал там и днем после ночных дежурств на вокзале…", — вспоминает он. Кстати, именно в этой избушке он мог однажды погибнуть от угара — спас счастливый случай и всё тот же Каллистов.
"Все дежурства на станции несли мы с Дмитрием Павловичем вместе. Беда (для меня) были в том, что Дмитрий Павлович часто уезжал к жене в Ленинград, и тогда мне приходилось дежурить целыми сутками, — рассказывает автор воспоминаний. — А работа была напряженная. Рабочий стол наш находился в одной комнате с маневровым диспетчером. Званка была крупным железнодорожным узлом, где шло переформирование товарных поездов. У маневрового диспетчера было большое табло, на котором были обозначены пути, на которых выставляли условными обозначениями составы поездов. В диспетчерскую в клубах морозного пара беспрерывно вваливались закутанные до глаз "главные кондукторы", ехавшие на открытой площадке последнего вагона. Из тяжелых сумок они выкидывали на стол маневрового диспетчера документы на каждый вагон, и надо было вместе с маневровым, торопившим нас, все пересмотреть и указать соответствующие лагерные разнарядки и адреса. Работа требовала исключительного внимания, а к 5 часам утра внимание обычно ослабевало; я спал не только сидя, но даже стоя. Однажды я пропустил целый поезд с несколькими вагонами, отправленными без адреса. Ошибка могла стоить мне нового срока. Но обошлось... Не без страха вспоминаю, как я лазал под вагонами, чтобы сократить расстояние до стоявшего где-нибудь на 21-м пути состава, чтобы проверить какую-либо неясность, возникшую в документах. Составы все время двигались в разных направлениях, и эти мои "пробеги" под вагонами были очень опасны, но во мне развилось своеобразное ухарство. Я писал уже, что после пережитого мною по случайности избегнутого расстрела понял, что "каждый новый день, прожитый мною,- подарок от Бога". Но здесь, на Званке, появилось во мне какое-то безразличие к своей судьбе: "Будь что будет"…
А работа на Званке становилась все труднее, и через какое-то время Д.С. Лихачев вместе с Д.П. Каллистовым переходят на работу в Тихвин.
Отсюда они вдвоем съездили в Старую Ладогу — посмотреть церкви XII века и крепость. Надо было доехать до станции Волхов, а от Волхова — на пароходе до Старой Ладоги. И тут — большое разочарование: "Не стану описывать общих впечатлений от Старой Ладоги", — говорит автор. А жаль, ведь мало кто сегодня может рассказать, как выглядели крепость и храмы в начале 1930-х годов. Зато Дмитрий Сергеевич восполняет это упущение подробным описанием местной чайной — это его впечатление, как ни странно, стало самым сильным за тот день! Возможно, поразили белоснежные скатерти на столах, возможно, величественный вид Волхова из окна, полное отсутствие вина и пива и чинно беседовавшие за столами усталые люди.
А достойным завершением поездки стало зрелище необычной ночной рыбной ловли с помощью факелов и остроги.
…Прошли годы. Маленькая станция Званка давно уже (с 1933 года) стала Волховстроем. Но была, оказывается, в ее долгой истории и такая страничка, связанная с именем одного из величайших людей нашей эпохи.
Что же касается самой книги, то убеждена, что беседа с умным человеком никому не повредит. "Воспоминания" — это не чтиво, это чтение для души и сердца.