Дочь Кексгольмского полка

На театре военных действий
Во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, разгромив турецкую армию Сулейман-паши, русские войска вели стремительное наступление на Константинополь. Местное турецкое и отчасти болгарское население, увлекаемое отступающей турецкой армией, в панике бросилось бежать. По обеим сторонам Адрианопольского тракта, среди разбитых обозов из телег лежало множество заваленных снегом и перемешанных между собой мёртвых тел беженцев и животных, слышались плач и стоны умирающих...

Приют
Вечером 12 января, миновав выгоревшую уже деревню Курчешма, рядовой 11-й нестроевой роты Кексгольмского гренадерского полка Михаил Дмитриевич Саенко обратил внимание на сидевшую у потухшего костра с краю от дороги "полумёртвую" женщину с безумным взглядом (по другой версии, женщина, бывшая в богатом турецком наряде и с лицом, обезображенным сабельным ударом, была уже мертва). На руках у неё, прижавшись к груди, сидел ещё живой ребёнок. Рядовой Саенко выскочил из строя, принял из рук женщины ребёнка и, запахнув его полой шинели, вернулся в строй. Во время всего марша солдаты по очереди несли ребёнка на руках, передавая его друг другу. Данная "ноша", однако, не была им в обузу. Солдаты, шедшие до того после ожесточённых боёв и предстоящих будущих молча и "понуро", ободрились. Ребёнок оказался девочкой. Своё имя она назвала — Айше. От начала до конца колонны солдаты передавали: "Бог благословил нас дочкой!". Каждый желал пронести ребёнка на руках подольше…
Существует и другая версия относительно находки ребёнка, согласно которой он был подобран во время бивака (привала). Согласно ей, рядовой Михаил Саенко во время привала близ селения Кадыкёй, после получения порции каши, вдруг обнаружил, что у него пропала иконка Казанской Божией Матери, которую он всегда носил на груди. Саенко тут же бросился по обратному пути и нашёл её близ сгоревшей дер. Курчешмы. Уже возвращаясь в лагерь, он решил прикурить у потухающего костра и услышал детский плач. Среди группы окоченевших мёртвых тел он увидел умирающую женщину, которая что-то бессвязно "лопотала" на непонятном языке. Михаил Саенко, исполненный чувством сострадания, не раздумывая, принял из рук матери ребёнка и принёс его с собой на бивак.
Солдаты во главе с фельдфебелем Григорием Косаревым доложили о ребёнке командованию, поинтересовавшись, как поступить с ним дальше. Изначально приняли решение передать девочку какой-нибудь из болгарских семей, чтобы те удочерили её. Однако за время пребывания ребёнка в полку все (как нижние чины, так и офицеры) сильно к ней привязались. Полковой портной сшил ей из солдатской шинели платьице, а солдаты соорудили на одной из аптечных двуколок (телег) походную колыбельку, отделав её изнутри войлоком, а сверху накрыв брезентом. На биваках, когда девочка "важно" бродила среди палаток или по офицерской столовой, каждый старался её позабавить или угостить чем было возможно вкусным.
После взятия Адрианополя Кексгольмский полк на общем офицерском собрании принял единогласное решение: "Признать Айше дочерью полка, взять её с собой в Россию и принять на себя все заботы о её воспитании и благосостоянии ко времени совершеннолетия её". Девочке купили всё необходимое и, ввиду ходивших слухов о предстоящем штурме Константинополя, её сначала поместили в местный женский монастырь, а затем с первой же партией раненых отправили с провожатым в Варшаву (место постоянной дислокации полка), куда в августе 1878 года вернулся и сам полк.

Крещение
В мае 1879 года полковой священник отец Стефан Мещерский крестил Айше в православие. На обряде крещения присутствовали все офицеры полка. Купель, в которой крестили Айше, была осыпана сиренью, а девочка наречена была именем Мария — в честь императрицы Марии Александровны. Крёстным отцом избрали поручика Константина Николаевича Коновалова (отсюда отчество Константиновна), а крёстной матерью — Софью Алексеевну Панютину, жену командира полка генерал-майора В. Ф. Панютина. Фамилия — Кексгольмская, по именованию полка.

Дочь Кексгольмского полка
На офицерском собрании в отношении Марии был учреждён опекунский совет из офицеров полка, также был утверждён фонд на содержание "дочери полка", в который удерживался 1 % из ежемесячного жалования офицеров, 10 % из Высочайше пожалованных из казны наградных, призовых и других получений. Также в фонд шли по 10 копеек от выигрыша с каждой карточной игры. Накопленный капитал Мария должна была получить по достижении ею совершеннолетия. До поступления в учебное заведение она жила и воспитывалась в семье командира полка генерал-майора В. Ф. Панютина.
В августе 1879 года император Александр II был проездом в Варшаве, где узнал о судьбе девочки. В 1883 году Марию Кексгольмскую определили в Варшавский Александро-Мариинский институт благородных девиц. Во время учёбы Марии командир полка Панютин внимательно следил за её успехами, по субботам на офицерском собрании вывешивались полученные Марией баллы, а каждое воскресенье к ней в институт приезжали опекуны, привозя ей конфеты и цветы. По отзыву преподавателей, Мария училась добросовестно, была скромна и послушна. Много свободного времени Мария уделяла всякому рукоделью, особенно шитью. По воспоминаниям её одноклассниц, в ответ "на приглашение к шалостям" они неоднократно слышали от Марии: "Вам всё равно, а за меня будет краснеть весь мой полк". В июне 1890 года Мария Кексгольмская успешно окончила институт. Осенью того же года на Волыни происходили Ровенские (или Волынские) манёвры. На них Марию заметила императрица Мария Фёдоровна, которая пригласила "дочь полка" в царскую ставку.
В 1890 и 1891 годах на святки и на масленицу Мария приезжала в Варшаву, чтобы посетить полк. Её приезды сопровождались балами, спектаклями, вечеринками в офицерских семьях и прочими общественными мероприятиями в честь приезда "дочери полка". Б. В. Адамович, служивший в то время в Кексгольмском полку и бывший её сверстником, вспоминал, что ветераны Русско-турецкой войны обращались к ней на "ты", называя её Машей. Молодые же офицеры обращались к ней на "Вы" и называли Марией Константиновной. "…В нашей офицерской среде было какое-то отеческое чувство, которое исключало всякий намёк на ухаживание, претящее чувству и сознанию родства. Маша была для нас дочерью полка, то есть — сестрой", — писал он.

Замужество
В Луцке Мария познакомилась с офицером 33-го драгунского Изюмского полка корнетом Александром Иосифовичем Шлеммером, а летом 1892 года корнет обратился к офицерам Кексгольмского гренадерского полка, испросив "руки их дочери". В ноябре того же года в Варшаве состоялось бракосочетание. От Кексгольмского полка Марии в подарок был поднесён серебряный сервиз с полковыми гербами. Нижние чины благословили её образом Петра и Павла, а офицерами полка к тому времени были собраны ей в приданое 12 тыс. рублей. Были подарки от российского и австрийского императорских дворов.
Среди прочих на свадьбу был приглашён и ее спаситель Михаил Саенко. По каким-то причинам он не смог приехать, но прислал телеграмму следующего содержания: "Покорнейше прошу передать моё сердечное поздравление новобрачным. Желаю им счастья и благополучия. Общество дорогого полка благодарю за приглашение и поздравляю с семейным, радостным праздником. Запасный рядовой Кексгольмского полка М.Д. Саенко".
После свадьбы Мария уехала с мужем к нему в орловскую деревню Дубно. Известно, что к 1914 году она проживала в Москве.

Первая мировая
С началом в августе 1914 года Первой мировой войны и выступлением в поход Кексгольмского полка Мария тут же приехала из Москвы на театр военных действий и поступила сестрой милосердия в учреждённый 3-й гвардейской пехотной дивизией лазарет им. Великого князя Николая Николаевича. Штат из сестёр милосердия в нём, соответственно, составляли жёны, матери и сёстры офицеров той дивизии, в которую входил и Кексгольмский полк. Марию особенно интересовали любые сведения о кексгольмцах. Бывший на тот момент командиром Кексгольмского полка генерал-майор Б.В. Адамович вспоминал, как возвращавшиеся в полк после лечения солдаты и офицеры рассказывали об искренних заботах о раненых "тихой, скромной сестрицы Маши", называя её "святой из святых". Во время лечения раненых Мария заразилась туберкулёзом.

Революция и гражданская война
Ко времени Октябрьской революции Мария с лазаретом дивизии находилась во Владикавказе. В то время у неё уже начался туберкулёзный процесс, и она была отправлена в санаторий для сестёр милосердия в Сочи. К 1919 году у неё погиб на фронте старший сын Павел, воевавший в рядах Добровольческой армии. В январе 1920 года Б.В. Адамович встретил Марию на палубе парохода, шедшего из Туапсе в Новороссийск. Она ехала к мужу. Адамович писал, что он несколько дней прожил у Шлеммеров, и вышло, что расстался с ними "навсегда". Мария Шлеммер умерла от туберкулёза в августе 1920 года в Ялте. Была похоронена там же на городском Новом кладбище. В том же году ее муж, А.И. Шлеммер, воевавший в русской армии Врангеля, был расстрелян большевиками в Севастополе.  Сын Павел — офицер лейб-гвардии Кексгольмского полка, во время Гражданской войны служил в Добровольческой армии, погиб в июне 1918 года. Младший, Георгий, тоже офицер лейб-гвардии Кексгольмского полка, во время гражданской войны был в Добровольческой армии; умер в эмиграции в Германии в 1974 году (потомства не оставил).

P.S. В память об этой удивительной истории администрацией Приозерского района в 2001 году было издано постановление "О присуждении ежегодной муниципальной стипендии им. Марии Константиновны Кексгольмской". Премия вручается самой достойной выпускнице какого-либо учебного заведения.