Война украла моё детство

Совершенно случайно мама узнала, что мы с бабушкой находимся в Луке, отпросилась с работы на три дня, чтобы поехать к нам. Моряки и бойцы из городка несли ей мыло, сухари, галеты. Даже принесли спирт, чтобы она обменяла его на продукты для нас.
Весной бабушке от колхоза выделили клочок земли под огород, дали немного зерна, которое она молола. И лепешки были уже из муки. Кто-то дал ей на посадку картошки, около трех килограммов. Помню, как я просила сварить хотя бы по одной картофелине. Однажды летом бабушка уехала из дома по делам. Мы с ребятами бегали в поле, где женщины что-то пололи, дети им помогали. Вдруг послышался гул летящего самолета. Я очень испугалась, сжалась в комочек, ожидая бомбежки. Женщины поняли мое состояние, успокоили (самолет был наш), дали какую-то работу. Что я полола, какую траву выдергивала, никто никогда не узнал. Но когда бабушка вернулась домой, я с гордостью показала ей овощи — мой первый заработок.
…В марте 1944-го нам разрешили вернуться в Ладогу, выдали пропуск. Блокада Ленинграда снята, фронт отодвинулся. Из разговоров взрослых мы узнавали, что корабли Ладожской флотилии участвуют в боевых действиях далеко от Ладоги. Дети бегали на берег Волхова, чтобы полюбоваться кораблями. Больше всех мне запомнилась канонерская лодка "Шексна". Там служил Алексей Михайлович Казонин, старшина второй статьи. Мама работала с утра до ночи, иногда Алексей Михайлович прибегал с корабля в дом, где мы жили на квартире, приносил в кулечке ягоды, успевал прочитать мне сказку и убегал. Один раз приходил к бабушке (она приехала на время каникул из Чаплино, где работала снова в школе) со своим капитаном (молодой, как дядя Леня, но совершенно седой) и замполитом. Только став взрослой, я узнала от мамы, что эти люди помогали ей в очень сложный период ее жизни.
На одном из кораблей (может быть, и на  "Шексне") служил юнга. Дядя Леня познакомил меня с ним. Звали мальчика, как мне помнится, Жора. Он был чуть постарше меня, носил настоящую флотскую форму и вместе с командой ходил в боевые походы. Много лет, уже закончив школу, я хранила его подарок — детское домино с яркими картинками.
Корабли стояли на рейде в устье Волхова. А на колокольне церкви был устроен наблюдательный пункт, откуда моряки-сигнальщики наблюдали за обстановкой над городом и над озером. Иногда можно было видеть, как матрос на колокольне что-то "пишет" флажками, а с корабля ему отвечают. Когда корабли возвращались из боевых походов, ладожане собирались на берегу (где сейчас пляж), встречали моряков и радовались, если не было потерь.
На углу улицы Володарского и проспекта Карла Маркса и сегодня стоит двухэтажный дом. В годы войны здесь на первом этаже размещалась столовая, и служил в ней знакомый моряк Петр Петрович Ширманов. Он угощал ребятишек, чем мог: кусочек хлеба или булки, стакан вкуснейшего флотского компота. Похоронен П.Л. Ширманов на братском кладбище в Новой Ладоге в 1944 году. Было ему от роду 28 лет.
В это суровое время люди жили надеждой на победу и верили в нее. Были и праздники. Мне помнится огромная елка. Ее притащили бабушке школьники. В комнате пахнет смолой, все еще спят (так мне казалось). Взобравшись на стул, я во весь голос читаю стишки и пою песенки, которые учила с бабушкой. И даже не подозреваю, что за дверью меня слушают взрослые. На "святки" мне решалось бегать со старшими ребятами "ряжеными", а весной они брали меня ранним утром смотреть, как "играет" солнце.
Помню праздник на школьном стадионе в Новой Ладоге. Моряки шли четким строевым шагом по периметру стадиона, своей особой походкой, как будто их слегка покачивала невидимая волна. И над ними плыл, бился на ветру флаг Ладожской военной флотилии. Мама говорила, что ЛВФ тогда была награждена орденом Красного Знамени.
И помню еще один праздник, который начался с неприятных минут. На Новом канале у самой лавы был пришвартован "морской охотник", военный катер. Я гуляла около дома, где мы в то время жили. Увидела, что на другом берегу, возле катера, бегает какой-то зверь. Отправилась посмотреть. Оказалось, что моряки где-то поймали медвежонка и вывели погулять. Его привязали к пню на длинной веревке, но когда я хотела медвежонка погладить, он побежал за мной. С криком и со слезами бегу от него, берег крутой, упала. Прибежали моряки. Кто-то взял на руки. Командир сказал: "Принесите ребенку что-нибудь". Я бежала домой, торопясь рассказать маме, что видела живого медвежонка, что была на корабле. А в ладошке был зажат драгоценный подарок моряков — большой кусок сахара, вкус которого был давно забыт.
…Все реже приходили в Ладогу корабли. Из эвакуации возвращались семьи ладожан. В здании, где в наши дни располагается администрация, на втором этаже открыли детский сад. Воспитательницы Антонина Ивановна, Ольга Дорофеевна, Валентина Павловна, заведующая Ольга Ивановна. Не помню фамилий воспитательниц, но помню их доброту. Они учили нас вышивать, лепить из глины и бумаги, мы пели хором, готовили к Новому году сценки. С ними мы ждали и встретили День Победы.
В то утро мы с мамой проснулись от громкого стука в окно и в дверь квартиры. Соседка кричала: "Людмила, люди! Вставайте! Война кончилась!" Мы вскочили. Мама торопится, быстро одевает меня. А у меня первый вопрос: "Мама, теперь скоро приедет папа?" Получив утвердительный ответ, задаю второй вопрос: "Мама, когда папа приедет, вы мне купите лакированные туфли на высоком каблуке?" Откуда появилась у ребенка такая мечта? Папа не вернулся с войны. А туфли я все-таки получила на школьный выпускной вечер.
…В тот день вся Ладога высыпала на улицу. Было еще очень рано, но магазины открылись, работала чайная. Люди смеялись и плакали, где-то пели. Это действительно был праздник со слезами на глазах.
В 1961 году меня, начинающего фельдшера, призвали на военные сборы. Нас, молодых девушек, одели в гимнастерки, обули в сапоги, начали учить. В один из дней повезли на стрельбище. Был парад. А потом мы увидели в действии почти все рода войск (наземных). Нам было страшно. А как же было страшно маленькому юнге на корабле, детям в блокадном израненном голодном Ленинграде, тем, кто оставался на оккупированной земле? Проклятая война унесла миллионы жизней. В нашей семье не осталось мужчин: пропал без вести в октябре 1942 года папа, умер Петя, 22 апреля 1945 года погиб под самым Берлином мой дядя А.А. Вейтман. Война разлучила с людьми, которые защищали нас, помогали выжить, но мы их помним. Пусть о них знают наши внуки и правнуки. Для того чтобы не горела земля от взрывов, не падали люди, сраженные пулями, можно прощать, но забывать ничего и никого нельзя!