Кто я?

Я украинка
1985 год. Я родилась в красивом украинском городе Прилуки в Черниговской области. Родителям по 30 с небольшим, старшей сестре — 7. Спустя 1 год и 4 месяца на свет появляется мой брат.
Вот такой короткий и ничем не примечательный период жизни.
Я русская
Я одна из десятков тысяч людей, которые волею судеб (или особенностей общественного устройства) еще в советское время из Украины попали в Россию. Мой папа военный, работал в уголовно-исполнительной системе и в конце 80-х был направлен на самый север Кировской области: поселение, тайга, морозы… Естественно, с семьей: женой и тремя маленькими детьми. Мне 2 года. Для недавних горожан жизнь в доме с удобствами на улице, огородом и баней была, по меньшей мере, непривычной. Но родители молоды, дети малы, и все быстро приспособились к таким условиям.
Немного успокаивало то, что в такой ситуации оказались далеко не мы одни. Поселок по преимуществу состоял из украинцев, белорусов, азербайджанцев, осетин: это и офицеры, присланные со всех уголков Советского Союза, и те, кого они охраняли. И никакого разделения. Все дружили со всеми (на мой детский наивный взгляд). За отбывающими наказание (поселенцами) часто приезжали семьи и жили на тех же условиях, что и семьи офицеров. Моя мама хорошо общалась с женой папиного водителя (поселенца, кавказца), и мы даже бывали у них в гостях. Та, тоже мать троих детей, многому научила мою молодую, в чем-то неопытную маму. Может, это было как-то неправильно по закону (водить дружбу с осужденными), но по-человечески я всегда воспринимала это как нечто абсолютно нормальное.
Я украинка
Бабушек мы видели 3 месяца в году. Нас отвозили в Прилуки в мае, сразу после окончания учебного года, и забирали накануне 1 сентября. 3 месяца в году мы слышали украинскую речь и невольно что-то из нее перенимали. В школе потом подшучивали над нашим: "Тю". Это было счастливое детство, и мы, говорящие по-русски и по-украински, никогда не чувствовали себя чужими здесь.
Я русская
Мне 10 лет, родители разводятся. Мы остаемся с мамой в России. Папа, выйдя на пенсию, спустя несколько лет возвращается в родные Прилуки.
Я украинка?
Мне 12 лет. Нас с братом на лето привозят в Прилуки. Впервые я слышу от старших друзей, что в городе лучше громко по-русски не говорить — могут побить. Моего удивления не передать. За что побить?
Я русская?
Мне 24. Я начала осознавать, что на Украине не только живут мои бабушки, папа и все остальные родственники, но и похоронены мои дедушки, а значит, я связана с этой землей чем-то большим, чем просто желанием приехать повидаться.
Я привожу в Прилуки своего жениха-татарина. Моя давняя мечта сбылась: мне всегда очень хотелось показать всем своим друзьям в России, как хорошо здесь, на моей украинской родине.
Кто же я?
Мне 28. Я дочь украинца и украинки, родившейся в Средней Азии, всю жизнь прожившая в России и всегда считавшая своей Родиной Украину, к тому же вышедшая замуж за татарина.
Я плачу. Я понимаю, что те, кто сейчас говорит о введении визового режима с Россией, о запрете русского языка и уничтожении всех, кто говорит не на "державній мовi", скорее всего, преследуют только свои интересы в борьбе за власть. Но как быть людям по обе стороны границы, чьи родители/родственники живут на Украине, чьи родители/родственники работают в России, чтобы прокормить семью?
Никогда не думала, что вопрос национальной самоидентификации станет для многих определяющим даже в дружеских отношениях: москали, кацапы, бандеровцы. Ужас!
Кто же я? Как, думаю, и многие, не могу себе ответить на этот вопрос. Слишком тесно моя судьба переплетена с Ивановской церковью, в которой нас крестили, памятником Олегу Кошевому, к которому нас водил дедушка, шелковицей в селе, где жили бабушки и дедушки, русской тайгой, зонами, белыми грибами и брусникой. Каким бы нелепым ни казался этот ассоциативный ряд, это — моя жизнь и моя душа, которая сегодня рвется надвое. За что?
Анна Минемулина,
Киров — Прилуки  

P.S. С автором этого письма я не знакома лично. Анна — троюродная племянница, я ее никогда не видела. Но, спасибо интернету, общались на сайте. И девушка сказала, что мечтает о журналистике, но боится писать. Договорились, что первую ее творческую работу редакция прорецензирует, тему пусть выберет самостоятельно. Это было полгода назад.
А на прошлой неделе электронная почта принесла письмо из Кирова. Очень искреннее, откровенное, оно оказалось весьма кстати: кто лучше самого народа скажет о народном единстве? Оно побуждает к серьезным размышлениям о времени, об обществе, о Родине, о том, что нельзя разрушать глубинные братские связи, которые приводят к трагедии целых народов. Единство — это не политический штамп, не  пустые слова, это жизненная необходимость, которая проходит через судьбу каждого, где бы мы ни жили и чем бы ни занимались.
О. Панова