СУД ИСТОРИИ – ВО ИМЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ

– Борис Николаевич, почему нам сегодня важно разоб­раться с этими страшными преступлениями прошлого?

- Это необходимо для нас самих. Для осознания того, что было сделано по отношению к нашему народу. Мы, историки, в академическом кругу говорим об этих преступлениях десятилетиями. А для более широкой аудитории эта тема зачастую оказывалась невостребованной. Её не замалчивали, но изучали неглубоко.

В то же время страны-соседи десятилетиями развивают институты национальной памяти. Нас регулярно призывают в чём-то покаяться, вплоть до обвинений в развязывании войны. В этих условиях мы обязаны бороться с исторической мифологией и просто ложью, которая становится нормой.

– Кто же на этом «суде истории» является обвиняемым?

– В прошлом веке немецкий криминалист Бауманн писал, что расследования по делам нацистских преступников ведутся в отношении сотен лиц, в то время как в убийствах виновны тысячи. Мне кажется, что и эта цифра сильно занижена. Ответственность несёт не только нацистская Германия, но и её союзники.

С первых недель войны вместе с вермахтом сражались против Красной армии солдаты Финляндии, Венгрии, Румынии, Италии, Словакии. В частях СС воевали добровольцы из Норвегии, Дании, Франции, Бельгии. Многие из них приняли участие в блокаде Ленинграда. Вспоминается Эстонская и Латвийская дивизии СС – сейчас в Эстонии и Латвии утверждают, что они сражались за «свободу» от большевизма, но всё это – лишь попытки уйти от наказания за совершённые преступления.

– Почему пример Ленинградской области – особенно показателен для расследования преступлений нацистов?

– Ни один другой регион не находился под оккупацией так долго. В Московской области этот период продлился несколько недель, Орловская и Брянская области были освобождены летом 43-го, а для Ленобласти оккупация началась в июле 1941-го и продлилась до лета 1944 года!

Отношение к мирному населению было тотальным: от массовых репрессий до поголовной депортации людей в качестве рабочей силы. Третий рейх рассматривал эту территорию как свои будущие земли, так что ник­то не думал ассимилировать население – либо уничтожать, либо выселять с родной земли.

– О каких наиболее страшных преступлениях мы можем говорить?

– Отдельный комплекс злодеяний – медицинские преступления. Господствовавшая в Третьем рейхе идеология извращала само понятие о профессиональном долге врачей, зачастую превращая их в убийц. В числе примеров – ликвидация руками медиков 230 душевнобольных пациентов лечебницы под Любанью. Путём подкожных вливаний по указанию оккупантов были умерщвлены 750 пациентов больницы им. Кащенко. В селе Никольское под Гатчиной больницу переделали под немецкий госпиталь, а прежних пациентов морили голодом или убивали. Тела жертв скидывали в противотанковый ров на окраине Никольского. Всего в рамках программы «Т-4» здесь были умерщвлены порядка 900 пациентов, а также казнены главврач М. И. Дуброва и остальной медперсонал.

В регионе активно проводились карательные операции. Здесь действовало несколько крупных латышских полицейс­ких формирований, выполнявших самую кровавую «работу», связанную с уничтожением стариков, женщин и детей. Действовал специальный карательный отряд эстонцев из Нарвы численностью до двух тысяч человек и другие эстонские отряды поменьше – в местах своего постоянного проживания. Они выдавали и казнили своих же земляков из числа большевиков и сочувствующих Красной армии…

– Отдельная тема – детские концлагеря, о многих из которых мы узнаём только сегодня…

– Да, например, концлагерь в Вырице не упоминается в актах о преступлениях фашистов. Однако установлено, что немцы создали в посёлке «детский дом». Туда свозили многодетные семьи из прифронтовой зоны. Из Мги сюда привезли целый детский сад: 600 детей до шести лет. Зимой маленькие узники по 12 часов работали на переборке овощей, летом — в парниках. Детей кормили баландой, прокисшим супом. Многие умирали от такого режима и питания. Выжившие вспоминали страшные картины – например, надзирателя с плёткой, который легко мог наказать маленького ребёнка…

– Можно ли сказать, что вместе с людьми уничтожалась и русская культура?

– Быстрое наступление вермахта не позволило эвакуировать значительную часть экспонатов из музейных хранилищ. Поначалу оккупанты не трогали их, но как только планы молниеносной войны были сорваны, изменились и установки оперативного штаба. Теперь захватчики вывозили всё, что только было возможно. Отправились на Запад Айвазовский, Кипренский, Брюллов, Верещагин, Нестеров, Кустодиев... Политика была прос­тая: наиболее ценные памятники культуры оценивались и вывозились на территорию Германии, а там, где это было сделать невозможно, они цинично уничтожались.

– Всё это – геноцид советского народа?

– С юридической точки зрения – да. Хотя лично мне ближе живое, объёмное по смыслу слово – злодейство. Главное, что все эти злодейства не имеют срока давности. При наличии множества ещё не привлеченных к ответственности преступников, которые нередко у себя на родине объявляются героями, погашение их злодеяний давностью было бы оскорблением памяти миллионов их жертв.

P.S. Когда готовился этот материал, губернатор Александр Дрозденко встречался со свидетелями геноцида мирных жителей ЛО со стороны фашистских оккупантов в годы ВОВ.