К вопросу о трагедии 2-ой ударной армии

Теперь несколько цифр из штатного расписания немецких войск и войск Красной Армии. Оперируя терминами «корпус», «дивизия», «бригада» и т.д., надо помнить, что советская дивизия по штату имела от 10,5 до 12 тысяч человек, а немецкая – 16 800 человек при 299 орудиях и миномётах. Следовательно, советский корпус из двух дивизий фактически был равен одной дивизии вермахта. Кавалерийский корпус – это 6 тысяч сабель, стрелковая бригада 3–5 тысяч штыков.

Немцы поредевшие дивизии выводили в резерв, доукомплектовывали, проводили боевое слаживание – и снова бросали в бой. Советские дивизии 1941-1942 годов только при формировании имели полный штат, а затем пополнялись в ходе боевых действий, так что реально стрелковая дивизия на фронте имела порядка 7 тысяч человек. Немецкие пехотные дивизии не имели в своём составе танковых частей. Но им из состава танковых дивизий придавались 1 или 2 танковых батальона (в батальоне – 50 танков). В танковой дивизии вермахта было до 250 танков. Для сравнения: советский танковый полк в 1941 году имел по штату 23 танка Т-34 и 16 Т-70, то есть, советский танковый полк равнялся немецкому танковому батальону.

Анализ первоначального состава армий Волховского фронта в момент его формирования свидетельствует о том, что в 59-й и во 2-й Ударной армиях было всего по два танковых батальона (в батальоне 20 танков), в 52-й армии танковых частей не было. Таким образом, на 1 км фронта приходилось 3-4 танка, а о плотности артиллерийского огня вообще говорить не приходится, она была крайне недостаточной. Так, во 2-й Ударной армии было всего 403 орудия и 0,25 комплекта на орудие.

Главной причиной сложившейся ситуации считается ошибочность стратегического замысла Ставки на ведение широкомасштабных боевых действий в зимнюю компанию 1942 года.

Было принято решение об общем наступлении на всём советско-германском фронте от Балтийского до Чёрного морей войсками девяти из десяти фронтов (кроме Карельского). Это решение обсуждалось на заседании Ставки с участием членов Политбюро ЦК ВКП(б) 5 января 1942 года и было одобрено. Против него на заседании высказались Г.К. Жуков и Н.А. Вознесенский, мотивируя свою позицию недостаточностью сил, средств и материальных возможностей. В результате этого решения, Директива Ставки войскам Ленинградского и Волховского фронтов от 17 декабря и последующие остались в силе. После заседания Б.М. Шапошников сказал Г.К. Жукову: «Вы зря спорили, этот вопрос был заранее решён Верховным». Обсуждения стратегического плана наступления не было.

В книге немецкого полковника Польмана, изданной в 1962 году, даётся следующая оценка: «Русское Верховное командование сознавало опасность для Ленинграда и приняло решение, используя большие силы, любой ценой деблокировать город. То, что немецкий фронт привлёк к себе очень значительные силы, безусловно, облегчило положение ведущей тяжёлые бои и неоднократно прорванной обороны немецкой центральной группировки войск. Те силы, которые советское командование ввело и использовало при своём наступлении на Волховском фронте, не добившись здесь решающего успеха, могли бы оказать значительное влияние на исход операции немецкой группы армий «Центр». Сталин совершил ту же ошибку, что и Гитлер – он хотел наступать везде и потому не добился решающей победы нигде».

Г.К. Жуков впоследствии вспоминал, что И.В. Сталин, мотивируя необходимость быстрейшего перехода в общее наступление, заявил:

«Немцы в растерянности от поражения под Москвой, они плохо подготовились к зиме. Сейчас самый походящий момент для перехода в общее наступление. Враг рассчитывает задержать наше наступление до весны, чтобы весной собрать силы и вновь перейти к активным действиям… Замысел Верховного Главнокомандования был таков: учитывая успешный ход контрнаступления войск западного направления, целью общего наступления поставить разгром противника на всех фронтах». Это было глубокое заблуждение Верховного.

Ещё одной и не менее важной причиной трагедии 2-й Ударной армии и провала всей операции по деблокаде Ленинграда является неоправданная поспешность и, как следствие, крупные недостатки в её подготовке. В чём же они заключались?

Прежде всего в том, что в обстановке эйфории от успешно проведённых наступательных операций под Москвой, Ростовом, Волховом и Тихвином их опыт был некритически перенесён на планирование операции по деблокаде Ленинграда. Надо понимать, что эти операции были контрнаступательные, без оперативной паузы, отступая, противник не имел и не мог создать развитую систему обороны. Это и было одной из причин успеха наших войск. Противник же, отойдя от Волхова, Тихвина, Малой Вишеры, занял хорошо подготовленные им в инженерном отношении позиции. Передний край проходил по высокому берегу Волхова, превращённому немцами на возможных направлениях наступления в ледяные горки. Все удобные для наступления направления были перекрыты узлами обороны с использованием разнообразных инженерных заграждений и сооружений, минных полей.

Для прорыва такой обороны была необходима всесторонняя подготовка войск, тщательная разведка системы огневых точек противника, их надёжное подавление. Необходимо было иметь трёх-четырёхкратное превосходство в силах и средствах, создать высокие плотности артиллерийского и миномётного огня, иметь превосходство в танках, господство или хотя бы равенство в воздухе. Такого превосходства по всем основным видам боевой техники эвакуированная на восток промышленность в конце 1941 года обеспечить не могла. Не имел такого превосходства над противником ни Волховский, ни Ленинградский фронты. К.А. Мерецков впоследствии вспоминал, что подчинённые ему войска имели, в среднем, полуторное превосходство в силах и средствах над противостоящими войсками противника, уступая им в количестве и качестве самолётов, танков, артиллерийских орудий и миномётов. Авиация Волховского фронта насчитывала всего 211 самолетов, в том числе 71 истребитель, 19 штурмовиков, 6 бомбардировщиков, 4 разведчика и 111 самолетов По-2. Господство авиации противника в воздухе было подавляющим.

Не было учтено, что наступавшие войска в ходе Тихвинской операции не смогли захватить на западном берегу Волхова сколько-нибудь значительных по размерам плацдармов для скрытного накопления сил и развертывания их для наступления, а три небольших плацдарма, в районе населённого пункта Грузино и устья реки Тигода, находились на открытой местности, что затрудняло наступление. За три месяца активных действий эти армии понесли большие потери. За время Тихвинской операции безвозвратные потери 4-й армии составили 8 916 человек, санитарные — 16 018; 54-й армии – безвозвратные 6 065, санитарные — 11 486 человек. Армии имели большой некомплект вооружения, боевой техники, материальных средств.

Очень редкая сеть железных, автомобильных, грунтовых дорог в регионе крайне затрудняла создание ударных группировок. Здесь уместно отметить размышление старого солдата Ивана Ильича Калябина: «Не выходит из головы, на что рассчитывало командование, загоняя в непроходимый лес, где ни дорог, ни тропинок? По–солдатски, по–стариковски, я бы назвал это головотяпством. Ведь, если взглянуть на топографическую карту Новгородской области, сразу станет ясно, что эти места за Волховом – настоящий край Мазая: топи да болота». Не были решены задачи по обеспечению их необходимыми материально-техническими средствами, так как не было ещё организованно, по-настоящему, тыловое хозяйство Волховского фронта.

К началу наступления во 2-й и 59-й армиях исходное положение заняли немногим больше половины соединений. Остальные, в том числе армейская артиллерия и некоторые части усиления, ещё следовали в железнодорожных эшелонах. Тыл фронта не создал систему баз с запасами материальных средств, боеприпасов, средств связи; не успел развернуть медицинские учреждения, сформировать дорожно-эксплуатационную службу. Фронтовой и армейские тылы не были обеспечены в потребном количестве ни авто, ни гужевым транспортом.

Страна и Вооруженные силы после поражений в летне-­осенней компании находились в тяжёлом положении. Враг был под Москвой, захватил важные в экономическом и стратегическом отношении районы. Военное производство сократилось в несколько раз. Оно не могло восполнить те огромные потери в боевой технике, которые понесла Красная Армия в первое полугодие войны. Поэтому в войсках фронта было очень мало танков, авиации, артиллерии, не хватало боеприпасов и даже стрелкового вооружения. Для примера: в это же время проводилась Ржевско-Вяземская операция по разгрому группы армий «Центр», замысел Ставки осуществить не удалось, а попавшая в окружение 33-я армия Западного фронта пережила такую же трагедию, что и 2-я Ударная армия. Причина – недостаток сил, особенно танковых и механизированных соединений.

Вот такими слабо подготовленными армиями К.А. Мерецков отдаёт приказ начать наступление. Здесь необходимо отметить, что накануне, 29 декабря 1941 года, Сталин прислал письмо: «Уважаемый Кирилл Афанасьевич! Дело, которое поручено Вам, является историческим делом. Я хотел бы, чтобы предстоящее наступление Волховского фронта не разменивалось на мелкие стычки, а вылилось в единый мощный удар по врагу. Я не сомневаюсь, что Вы постараетесь превратить это наступление именно в единый и общий удар по врагу, опрокидывающий все расчёты немецких захватчиков. Жму руку и желаю Вам успеха. И. Сталин. 29.12.41 г.» Это письмо не только не придало уверенности Мерецкову, а стало очередным психологическим ударом. Мерецков прекрасно понимал, выполнить задачи, поставленные Ставкой перед Волховским фронтом, практически невозможно, но промолчал. Это была роковая ошибка генерала.

Первоочередной задачей 2-й Ударной армии было, с рубежа реки Волхов наступать в направлении Чаща, разъезд Низовский и далее на Лугу, слева 52-я армия, справа 59-я армия, которые должны были прикрывать фланги. Первая попытка предпринятого наступления, с форсированием реки Волхов, не удалась. Понеся большие потери, более 3 000 тысяч убитыми и ранеными, наступление приостановилось. 8 января 1942 года с вводом новых сил, четырёх стрелковых бригад, была предпринята ещё одна попытка наступления и вновь безуспешная.

Оценив обстановку, командующий Волховским фронтом К.А. Мерецков обращается в Ставку с просьбой отложить наступление. После длительных переговоров Сталин разрешил сделать перерыв в наступлении, но только на четыре дня. «…Чтобы подготовить наступление по-настоящему, требовалось, по меньшей мере, ещё 15–20 суток, — напишет потом К.А. Мерецков. – Но о таких сроках не могло быть и речи».

На рассвете 13 января наступление началось вновь. «До переднего края противника было около 800–1000 метров, — вспоминал командир 327-й дивизии генерал-майор И.М. Антюфеев. – Глубокий снег, особенно в долине реки, мороз до тридцати градусов, сильный пулемётный и миномётный огонь противника, а у нас ни лыж, ни маскировочных халатов… Пространство до рубежа атаки бойцы вынуждены были преодолевать ползком, зарываясь в снег. Лишь около 14 часов роты первого эшелона вышли на рубеж атаки. Люди были настолько измотаны, что, казалось, не в состоянии сделать и шагу. Я вынужден был ввести в бой второй эшелон дивизии. И только вместе с ним поднялись в атаку подразделения первого эшелона. Оборона противника на участке Бор – Костылёво была прорвана. Гитлеровцев отбросили на рубеж реки Полисть». За три дня боёв армия прорвала оборону немцев и расширила плацдарм. Дальнейшее наступление развивалось более успешно. Однако бои по прорыву второго рубежа немецкой обороны, проходившей по шоссе и железнодорожной линии Чудово – Новгород, шли ещё долго. И только 24 января 327-я стрелковая дивизия, совместно с 366-й дивизией полковника С.И. Буланова, освободив ряд деревень, расширили плацдарм и, введя второй эшелон наступления, взяли деревню Мясной Бор.

После прорыва обороны немцев, в прорыв был введён 13-й кавалерийский корпус Гусева, это было 25-го января 1942 года. Являясь ударной группировкой армии, корпус сумел значительно продвинуться, а уже в феврале подошёл к деревне Красная Горка, на подступах к Любани.

Все попытки расширить горловину прорыва особых успехов не дали. Максимум что удалось, это взять опорные пункты немцев Мостки и Люблино Поле, расширив коридор прорыва до 12 километров, позднее южный фас был передан 52-й армии. 2-я Ударная армия, углубляясь в оборону противника, загнала себя в болото. Командование фронта постоянно требовало наступать, так в директиве № 0021 командующего фронтом говорилось: «Не позднее 27 января перехватить шоссе и железную дорогу Чудово – Ленинград и овладеть Любанью. С организацией обороны не связываться… срок 1 марта 1942 года». «Вперёд и только вперёд!» — гласил приказ, и части 2-й Ударной его самоотверженно выполняли.

На флангах прорыва также шли кровопролитные, но безуспешные бои. На правом фланге 59-я армия в составе шести сильно поредевших сибирских дивизий не смогла ликвидировать вражескую оборону шириной в десять километров на участке Трегубово – Спасская Полисть и соединиться с 4-й армией. Потери составляли две трети личного состава. Если на 1-е января 1942 года каждая из этих дивизий имела, в среднем, десять тысяч штыков, то на 1-е февраля – немногим более трёх тысяч и в дальнейшем пополнялась только до этого предела.

Такое же положение сложилось и на левом фланге, где 52-я армия, после множества безуспешных атак на деревни Копцы и Любцы, перешла к обороне, прикрывая горловину прорыва от ударов врага со стороны Новгорода. Потери Волховского фронта за январь составили 73 028 человек.

На всех направлениях освобождённой территории – в Чунах и Дубовике, Радофиниково, Еглине, Ольховке и Коровьем Ручье – пытались наступать части 2-й Ударной армии. После ожесточённых боёв 59-я бригада овладела Дубовиком, Большим и Малым Еглино; 87-я кавалерийская дивизия, 53-я и 57-я втянулись в многодневные бои за деревню Ручьи в двадцати пяти километрах от Любани.

17-го февраля с инспекторской проверкой на фронт прибыл К.Е. Ворошилов, передавший требование Ставки: к 1-му марта, во что бы то ни стало, овладеть Любанью.

Ворошилов побывал во 2-й Ударной армии, но почему–то не увидел главного: армия истощена, снабжения практически нет, и дальнейшее наступление имеющимися силами невозможно. А ведь была ещё возможность спасти армию, отведя её по зимникам к Мясному Бору.

Весь февраль командование фронтом требовало скорейшего выхода частей 2-й Ударной армии на железную дорогу Москва — Ленинград и овладения Любанью. В ответ командарм Н.К. Клыков докладывал: «В воздухе всё время господствует авиация противника и парализует действия войск. Дорожная сеть в плохом состоянии… Подвоз фуража, продовольствия, горючего и боеприпасов не обеспечивает существующих потребностей. Для развития успешного наступления армии надо три свежие дивизии, дивизион ракетных установок, не менее двух автобатальонов, не менее трёх дорожно-строительных батальонов, не менее пятнадцати бензовозов, сено, пополнить конский состав и прикрыть армию с воздуха». Просьбы командующего 2-й Ударной не были услышаны.

Окончание следует...