Силой духа, или крепче стали

Особая роль отводится матери, ибо она — модель, по отношениям с которой, вырастая, человек будет строить отношения с другими людьми, с обществом.
Мне хочется рассказать о нашей многодетной семье, которая жила по принципу: "Один за всех, все — за одного". И главным стержнем была мама — Анна Харлампиевна Пирайнен, награжденная орденом "Материнская  слава II степени". Царство ей небесное, она ушла из жизни в возрасте 87 лет. Мама одна из женщин того поколения, которое в молодости, познав труд по найму, строило в нашей стране новое общество. У меня не хватает слов, чтобы рассказать о ней все: это был самый нежный и великий учитель; щедростью её материнского сердца и мудростью её ума не было в семье места ни злому слову, ни недоброй выходке. Она учила нас трудолюбию. Честности. Справедливости. И мы, беря с нее пример, жили без зависти и злости.
Судьба сурово обошлась с нашей мамой, все время проверяя ее силу воли, крепость материнской любви. Первый удар семья получила в том страшном 1937 году, когда радость по случаю рождения близнецов — седьмого и восьмого ребенка — сменилась потерей кормильца. Отец, Иван Павлович Пирайнен, до фанатизма преданный делу рабочего класса, коммунист, участник гражданской войны, мастер производственного обучения в школе ФЗО, был арестован в декабре 1937 года.
Можно только представить состояние матери, оставшейся с такой оравой на руках. К тому же с клеймом "врагов народа". Тут впору добровольно уйти из жизни. И мысли такие были. Но верх брали  материнские чувства, ее ответственность за всех нас: двойняшкам Алине и Алику было по шесть месяцев, Юрику 5 лет, мне 7, Тамаре — 9, Леониду — 11, Валериану 13. Одна надежда на старшего Павла, который в 1938 году окончил в Петрозаводске финансово-экономический техникум и по распределению поехал к месту работы. Но, к великому несчастью, заехал домой — и загремел следом за отцом по политической 58-й статье, хотя тогда в ходу были сталинские слова "сын за отца не отвечает". Ответил — десятью годами загубленной молодой жизни. Теперь-то документально подтверждено, что обвинения были фальшивыми. Отец был расстрелян, реабилитирован посмертно, а мы признаны пострадавшими от репрессий. Но это потом, а тогда… Как жить? На что существовать? Правда, в таких условиях дети взрослеют быстрее. Ребята стали надежными помощниками: они, как и отец, ловили рыбу. У пристани был сооружен садок, из которого и продавали живую рыбу, доставая ее сачком на глазах у покупателя. Собирали и продавали ягоды. Все привыкли к труду с малых лет, конечно, по мере своих сил. Тамара оставалась хозяюшкой в доме, когда мама с ребятами уходила на покос. Малышня в люльке на ее попечении, а еще кур накормить, теленка напоить. Одним словом — все дела по дому. Когда только мама отдыхала? Мы в те годы не задавались этим вопросом. А она успевала везде и умела все, а главное  — по-умному, расчетливо распорядиться каждой копейкой. Ведь чтобы содержать дом, требовались дрова, для коровы — сено. Да и огороду нужны были рабочие руки. Как тут не растеряться, не опустить рук?!
Но вот уж поистине сказано, что материнская любовь преодолеет все преграды. Война сдвинула нас с родных мест. Уже в сентябре 1941 года началась эвакуация. Разрешено было взять только то, что можем унести. А у нас двоим по четыре года, и их нужно нести на руках. Мы, школьники, собрали портфели. Директор судоремонтных мастерских Н.С. Галашов, хорошо зная отца, взял нас на свой страх и риск — все-таки враги народа. Хочется сказать, что добрых и понимающих людей встречалось немало, и так мы оказались в городе Рыбинске Ярославской области. Там, на верфи имени Володарского, мама стала работать сверловщицей по дереву, а профессия требовала немалой физической силы. Но фашист шел по нашей земле, и почти сразу из-за бесконечных вражеских бомбардировок верфь эвакуировали в более глубокий тыл. На второй день после прибытия в Красноярск маму свалил менингит. Полгода она лежала в больнице, тяжело возвращаясь к жизни. Врачи считали ее выздоровление чудом: такое бывает одно на тысячу. Красноярск запомнился лютыми морозами, вечной думой о хлебе и дальними, на мой взгляд, походами за водой к бане, где у крана всегда были очереди. Бразды семейного правления принял 16-летний Леонид — вечная мамина опора. Впоследствии он проявлял отеческую заботу обо всех нас.
Врачи предполагали, что на ослабленный организм мамы повлияло давление воздуха. Оставаться в том климате было чревато возможностью повторного заболевания. И тут нам, наверное, повезло. Пришло распоряжение по возврату коллектива верфи в город Рыбинск. Но и предположить никто не мог, какая беда подстерегала нашу семью! Зеленый свет на железнодорожных путях был предоставлен поездам с военнослужащими. Под Новосибирском наш товарняк стоял пять суток, да и на соседних путях поезд стоял три дня без движения. Вот мама и вывела малышей на прогулку, держа их за руки. А когда обходила поезд, в "голову" эшелона подцепили паровоз, и он толкнул состав. Эти секунды стали роковыми для нашей малышки. На рельсы от толчка упали все, но мама успела вскочить, выхватила одного, а у второй ножки оказались под колесами вагона.Разве можно выразить словами, как мама переживала этот удар. И, надо сказать, до конца своих дней. Но не зря говорится, что беды человека делают только крепче, как и сталь после закалки.
Как только прибыли в Рыбинск, мама (не знаю уж, каким путем, конечно, профком помог) отправила старшего Валериана за Алиной. До сих пор слышу отчаянный крик ребенка без ног, сидящего на кровати, во время очередной бомбежки: "Меня не забудьте!" Бомбежки продолжались и после нашего возвращения…
Наверное, такими женщинами, как наша мама, и держится Россия. Мама забывала про себя, отдавая нам последний кусок в прямом смысле. Помню, в Рыбинске, когда уже работали Леонид и Тамара, а Валериан был призван в армию, она приносила домой два обеда: свой — рабочий и Тамарин — служащего, и делила на все голодные рты. Только Леонид обедал в столовой. "Иначе он не выживет, — говорила мама. — Растущий организм будущего мужчины требует пищи".
Мама закладывала в нас веру в себя, стремление к преодолению препятствий, к учебе, желание быть настоящими людьми. И мы старались. Все. Как только закончилась война, наша семья речников была направлена в НовуюЛадогу на судоремонтный завод. Здесь почти все прошли через школу рабочей молодежи. Меня на семейном совете было решено направить в 8-й класс, хотя в то годы обучение после семилетки было платным. Впоследствии Леонид окончил заочное отделение техникума речного транспорта. Его трудовой путь — от электромонтера до главного механика завода. Алина с отличием окончила заочное отделение Ленинградского финансово-кредитного техникума и работала по специальности — экономистом, Тамара трудилась в бухгалтерии завода, Юрий после окончания Новоладожского ремесленного училища работал механиком на судах речного транспорта. Я заочно окончила Ленинградский государственный университет имени Жданова, в Волхове с семьей оказалась в 1962 году, после объединения районов и, соответственно, районных газет. Алик выучился на плотника, Валериан был классным газоэлектросварщиком судоремонтного завода.
Мы были очень дружны и счастливы и знали, что в любую минуту родные придут на помощь, если таковая потребуется. Мама была главным стальным стержнем, вокруг которого росли и воспитывались не только дети, но и внуки. Она радовалась, глядя на наши благополучные семьи. Алина с Аликом жили с ней до последних дней. "Тебе хорошо, — говаривали ей соседи, — тебе везут и несут". "Никто не знает, как я поднимала их", — отвечала мама.
Счастье — не жар-птица в небе. Оно в нас самих, в том, как мы ладим сами с собой, с людьми и жизнью, какие принципы выносим из семьи, из родного дома. Мама учила нас сопереживать, чужое горе принимать, как собственное. Наверное, эта черта и делает человека человеком с большой буквы. Ибо сила одного рождает силу другого.